Евгений Львович Войскунский , Исай Борисович Лукодьянов - Незаконная планета

никто во всей школе не смог бы с ним сравниться. А может, и вообще во всех школах. Его отец был одним из лучших бортинженеров Космофлота. Он нередко брал Вовку с собой в космопорт и показывал корабли – не издали (кто их издали не видел), а изнутри, подробно и обстоятельно. А однажды Вовка совершил рейс с отцом на Марс.

В их классе было четверо мальчиков и одна девочка, летавшие на Луну, это не такая уж невидаль, ведь полно людей, чьи родственники работают на Луне, – но слетать на Марс! В их школе никто не летал на Марс, кроме Заостровцева. Да и, может, во всех других школах.

– Эти танкеры назначены для линии Луна – Ио. – Вовка, прищурив глаз, рассматривал свой рисунок. – От Ио автоматический контейнерный поезд пойдет к Юпитеру, уравняет скорость с Красным пятно-ом…

Они немного поговорили о странном веществе Красного пятна и его высокой энергоемкости, а потом заспорили: кто из пилотов первым приблизился к пятну и зачерпнул бортовым контейнером его вещество? Алеша помнил, будто это был Радий Шевелев. Вовка же утверждал, что Дон Рейнольдс. Спорить с Вовкой на такую тему, впрочем, было бессмысленно. Он соскочил с высокого табурета, взял с полки книгу о Рейнольдсе «Человек без нервов» и сразу открыл страницу, где было все написано так, как он говорил. Эта книга только что вышла – к первой годовщине гибели Рейнольдса, – и Алеша попросил:

– Дашь почитать?

– Возьми, – сказал Вовка. – Здесь интересны только записки Мендеса, он девять лет ходил с Рейнольдсом бортинженером…

– Да знаю я Мендеса, – сказал Алеша. – Помнишь фильм о стране Персефоны на Меркурии…

– Плохой фильм. Развлекательный, ничего серьезного.

– А по-моему, хороший!

Трудно было спорить с Вовкой, но Алеша спорил из упрямства. Пусть Вовка корифей в истории завоевания Системы, но и он, Алеша, кое-что в этом смыслит.

Марсианская тетка принесла им кофе с пирожными. Опять Алеша уставился на нее, и она, тихо засмеявшись, сказала:

– Ты смотришь так, будто у меня из ушей идет дым.

Вовка залился таким смехом, что под ним закачался табурет.

– Из ушей идет дым! – вопил он между приступами хохота. – У тети Милы из ушей идет ды-ым!

Алеше было неловко – и от замечания марсианской тетки, и от того, что Вовка вдруг развеселился, как дурачок. Чтобы сгладить неловкость, он сказал, посмотрев на часы:

– «Севастополь» уже давно совершил посадку, а передача начнется только через сорок минут.

Ну, это всем давно известно, что при нынешнем расстоянии Плутона радиосигнал оттуда идет до Земли около семи часов.

– Пойдемте в гостиную, мальчики, – предложила марсианская тетка, – и включим телевизор.

В гостиной чинно стояли вдоль стен стулья с высокими резными спинками. Тут, насколько помнил Алеша, всегда был какой-то нежилой вид – только карикатуры оживляли эту холодноватую просторную комнату. Вовкин отец здорово рисовал карикатуры – на себя, на друзей, на коллег из Космофлота, – и штук пятьдесят карикатур висело тут на стене.

Алеша позвонил домой и сказал маме, что будет смотреть передачу у Заостровцевых.

И уже на экране телевизора плыли хорошо знакомые фрески Центра космических исследований, и привычно возник на их пестром фоне Валентин Круглов, комментатор, со своей благородной серебряной шевелюрой, со своей великолепной улыбкой.

«Дорогие друзья, – начал он тем особым доверительным тоном, за который его так любили телезрители. – Уже около семи часов мчатся со скоростью света электромагнитные волны, несущие изображение посадки „Севастополя“. Скоро, теперь уже скоро они достигнут телевизионных спутников Земли, и мы станем свидетелями события огромного исторического значения – первой высадки человека на девятую планету – Плутон…»

И он пошел рассказывать о том, как сто с лишним лет назад Ловелл по возмущениям орбиты Урана, с учетом притяжения со стороны Нептуна, предсказал, что за Нептуном есть еще одна планета, а спустя двадцать лет Томбо ее открыл. Правда, Плутон оказался не газовым гигантом, как ожидал Ловелл, а маленьким, вдвое меньшим в поперечнике, чем Земля, шариком с массой, в шесть раз меньшей, чем нужно было тому же Ловеллу, чтобы объяснить величину возмущения в движении Урана…

– Ну, поехал Валентин, – проговорил Алеша с преувеличенно скучающим видом. – Кто ж этого не знает? Сейчас скажет, что у Плутона странная орбита. Слышь, Вовка?

Вовка сидел с отсутствующим видом, у него бывало --">