Алексей Иванович Кудашев - Ледяной остров

инженеру Трофимову, спросил:

— А не кажется ли тебе, Алексей Петрович, что водоочистные сооружения и водопровод строятся слишком медленно?

Зарубин догадался, что речь идет о Светлоозерских промыслах, с которых они возвращались. Он повернулся к Трофимову, но тот молчал, положив обе руки на баранку руля. Губы его были плотно сжаты, светлая выгоревшая прядь волос падала на высокий, темный от загара лоб. Взгляд Трофимова ни на минуту не отрывался от шоссе.

Зарубин решил, что инженер, занятый своими мыслями, не расслышал вопроса. Но Алексей Петрович, словно ни к кому не обращаясь, вдруг заговорил:

— Да, строим действительно медленно, хотя в график укладываемся.

— А как, по-твоему, можно сократить сроки строительства против плана? — голос Воронина уже не казался усталым. — Я говорю о большом сокращении.

— Ты предлагаешь дать строительству дополнительно людей и технику? — Трофимов давно научился читать мысли управляющего.

— Ну и что же? Дадим и то и другое, — оживился Воронин. — Ты меня понял. И я думаю, месяца через два-три мы завершим все работы и приступим к заводнению промыслов.

— Это никому не нужная роскошь, Иван Николаевич, — спокойно, голосом, в котором слышалась твердая убежденность, возразил Трофимов. Он убавил газ, машина пошла медленней и бесшумней. — В общем, напрасная трата средств и времени. Так и всякий дурак сможет. Мы начнем…

— Как это роскошь? — всем корпусом подался вперед Воронин. — За пять месяцев мы задолжали государству полмиллиона тонн нефти, и если заводнение Светлоозерских промыслов затянем до осени, то будем должны и весь миллион. Миллион! Ты представляешь, что это такое?!

— А ты думаешь, объявить штурм — это единственный выход?

— Штурм не штурм, а что-то предпринять надо.

— Есть выход. И какой выход, Иван Николаевич! — Трофимов резко затормозил машину, затем, повернувшись к Воронину, хитро улыбнулся и, выждав мгновение, с веселым задором продолжал: — Мы будем закачивать за нефтяной контур воду из Светлых озер — это раз, будем закачивать немедленно — это два и уже в этом месяце начнем возвращать долг стране — это три. Я об этом думаю всю дорогу.

— Но ведь ты знаешь, что светлоозерская вода не годится для заводнения.

— Вчера не годилась — сегодня годится, — лукаво улыбнулся Трофимов. Сейчас я тебе покажу, — инженер толкнул дверцу и скрылся за багажником. Через минуту он остановился в свете автомобильных фар с небольшим, но увесистым мешком.

— Вот, смотри, — Алексей Петрович протянул вышедшему из машины Воронину горсть серого песку. — Это самый обычный песок нефтеносных пород. Мы смешали его с нефтью, создали в нем условия, аналогичные естественным, и затем прокачали через него светлоозерскую воду с нашим новым химическим реагентом. Ты только посмотри! Лучшим мылом так не отстираешь! Отделение нефти полное, даже запаха не осталось.

— Что же ты мне раньше-то не сказал! — упрекнул Воронин Трофимова, поднося к носу горсть песку. — Это же чудесно! Просто замечательно! А что мы будем делать с водопроводом?

— Да, подавать воду от побережья теперь бессмысленно. Эта затея с водопроводом ломает все сроки и дорого нам обходится. Она напоминает мне историю с одним очень богатым, но не очень умным купцом, который печи в своем доме топил дровами, обработанными фуганком. Но трубопровод мы все-таки закончим. Он нам будет нужен для перекачки нефти к побережью.

— Интересно, — задумчиво произнес управляющий. — Выходит, что на других предгорных промыслах мы топим печи, как тот купец?..

— Выходит.

…Шоссе, по которому ехали Трофимов, Воронин и Зарубин, незаметно перешло в широкий проспект — Сталинградскую улицу. На углу улицы Горького, где находилось управление, Трофимов затормозил машину, и в то же мгновение Воронин необычайно легко для его пятидесяти лет и крупной фигуры выпрыгнул на мостовую; машина покачнулась на мягких рессорах.

— Итак, обо всем поговорим завтра, — сказал он, прощаясь с Трофимовым. — До свидания, товарищ корреспондент. — и Воронин широкими шагами направился к подъезду дома.

Зарубин тоже собрался сойти, но в нерешительности задержался. Очень хотелось побеседовать с Трофимовым. Случай был хоть и не совсем удобный, но на лучшую возможность в ближайшие дни корреспондент не рассчитывал.

— У вас ко мне есть дело, товарищ Зарубин? — как бы угадывая мысли корреспондента, --">