Юрий Александрович Никитин , Евгений Крылов , Алексей Васильев , Анна Сергеевна Гаврилова , Николай Трой , Михаил Владимирович Уткин , Артем Тютюнников , Александр Сигида , Аянбек Досумбаев , Инга Волкова - Апокалипсис отменяется (авторская версия)

рассветном сумраке или в сиянии покрывших холм снегов.

Демокеду тоже пришлось трудиться над восстановлением храма, и Торгвальд с ликованием видел, что в этом деле непобедимый аскет ему уступает. Созидание давалось ему гораздо большим трудом, чем аскетические подвиги.

Однажды их обновленный храм посетили несколько человек из далекого цивилизованного мира, о котором до этого Торгвальд знал лишь со слов Игнатия.

– Изувер! Нет никакого рая! – смеясь, сказал Торгвальду один из них.

Имя его звучало так же скверно, как он себя вел, – Журналист. Так диковинно его прозывал Игнатий, сам человек называл себя по-другому.

– Я напишу о тебе, – говорил он Торгвальду. – Ты был где-нибудь, кроме этого леса? Ты видел настоящий мир? Думаешь, вокруг тебя настоящий мир? Ты дикарь! Изувер! Что скажут люди? Подумать только! Давай я тебя сфотографирую на фоне этих болот.

Он еще долго дразнил его непонятными речами, но Торгвальд стерпел. Он знал, что этому Журналисту никогда не достичь рая. Он прибыл в храм из лживого, несовершенного мира и в него и вернется.

– …Со временем пришло понимание, что, как бы я ни старался, все-таки этого слишком мало, – сказал Торгвальд, окидывая взглядом людей, сидящих с поджатыми ногами на застывших в воздухе неудобных креслах. – Те слова все же заронили семена жуткого подозрения, что никакого рая нет. Есть только этот мир. И это означало, что существует риск никогда не достичь сверкающих врат. А риск – это лишь результат недостаточности усилий. Семена проросли, я покинул храм и настоятеля с Демокедом и с того времени тратил жизнь не на разрушение крохотного себя, а на большое строительство. Сейчас я располагаю властью, технологической мощью, ресурсами и людьми. Тех, прежних, усилий для этого оказалось бы недостаточно, хотя когда-то я полагал, будто делаю все, что могу. Хорошо, что разум мой не успел окаменеть до прибытия в наш далекий северный храм этой экспедиции.

Человек может неизмеримо больше, чем мог тогда я. Путь к вратам должен быть преодолен во что бы то ни стало. И если рая нет, мы сами сотворим его!

Здесь и сейчас собрались те, кто думает так же. Мы долго искали друг друга по всему миру, и, чтобы найтись, всем нам пришлось как следует постараться, – Торгвальд улыбнулся. – Контракт – гарант того, что начиная с сегодняшнего дня, с этой самой минуты мы будем стараться сильнее. Мы приложим такие усилия, что никто не сможет сказать, будто можно совершить еще больше.

Мы подписали Контракт добровольно. Мы знаем, что нас ждет в случае его несоблюдения. Среди нас – лучшие представители человечества – ученые, инженеры, философы, художники, творцы. Наши банковские счета и счета членов наших семей заблокированы. Все наше имущество заложено. В наших телах неизвестный нам препарат, и он убьет нас, если мы не введем также неизвестное нам противоядие. Сейф с ним откроется только по выполнении первого пункта Контракта: это – создание необходимых философских, экономических и политических систем, технологий первой ступени. Противоядие обезвредит препарат, но само убьет нас через некоторое время, если не ввести новое – по выполнении второго пункта: создание философских, экономических и политических систем и технологий второй ступени. И так будет продолжаться, пока не исполним десять пунктов Контракта. По достижении личного бессмертия нам придется найти новое средство взамен яда и продолжить работу над остальными сорока семью пунктами. Мы достигнем результата. Мы – в начале пути, хотя когда-то мне казалось, что я уже прошел достаточную его часть.

2. Голова

Визжа от первобытного восторга, степняк неистово рубил кривой широкой саблей; крепкий конек под ним хрипел, кусался, напирал. Кобыла, сраженная вражьей стрелой, пала в самом начале, меч давно выбили из рук.

«Вот она, смерть», – промелькнуло.

Садовский упал. Степняк, не переставая визжать, легко спрыгнул с конька, замахнулся. В руках уже не сабля, а длинная колючая веревка. Он быстро и ловко опутал Садовского, свободный конец веревки намотал на руку. Потом с лютым хохотом помочился, старательно метя в лицо, и вскочил на конька. Снова выхватил саблю и, дико взвизгнув, до крови кольнул его в задницу. Необоримая сила сдавила, размазала, а останки поволокла по острым камням.

Но он еще жил, когда привязывали к иззубренному, в бурой --">