Всеволод Вячеславович Валюсинский - Пять бессмертных

намерена использовать бессмертие, открытое советским ученым Кургановым, в интересах королей золота, а Союз Социалистических Республик – в интересах пролетариата.

Очень выразительно и рельефно зарисован грядущий строй американского сверхкапитализма, в котором средневековое рабство переплетается с изощреннейшими системами механизированной эксплуатации. И в противовес заштрихованы первые очаги социализма: висящие в воздухе города-сады, заводы-храмы в республиках труда, очень длительное время переживающих тяготы хозяйственного перестроения.

С первых страниц Валюсинский приобщает читателя к той трагедии, которую разделяют истинные подвижники науки новой эпохи, посвящающие все свои помыслы и энергию расцвету социализма. Открытие бессмертия, опыты его воплощения в жизнь покупаются дорогими жертвами со стороны самих ученых. Бессмертие получается в результате пересадки известных долей мозга между лицами разного пола. Двое смертных дают одного бессмертного и бесполого человека. Другой обязательно гибнет.

Валюсинский, таким образом, вдвигает и личную интимную человеческую трагедию в общие рамки своего социально-утопического романа и увлекательно, – порой несколько сентиментально, порой не без юмора, – воспроизводит психологические переживания своих персонажей. Персонажи его и внешне и внутренне ощутимы, разнообразны, богаты. Будучи национальными олицетворениями разных культур, они вместе с тем несут высшую интернациональную идею вооружения труда наукой и, хоть все взято в сказочном свете, порой кажется, что сама справедливость освобождения человека от социального и биологического рабства трепещет в их руках.

Роман Валюсинского приобретает ныне еще особый интерес потому, что он с большой четкостью и ясностью рисует тех механических и газообразных драконов, которые откроют свою пасть в грядущей войне, прообраз которой англичане показали в Нанкине, когда огненным плащом, как панцирем, закрыли нескольких своих соплеменников, окупив их жизнь тысячью жизней китайцев.

Но аэроплан фантазии, на котором несет вас Валюсинский, взмывает над превратностями гражданских войн и подводит к той грани, когда гибнет социальное рабство, но гибнут и бессмертные. Тогда лишь занимается полная заря освобождения человека от рабства биологического.

Конечно, роман Валюсинского – утопия, социальная сказка, но она расцвела после грозы нашей революции на советской почве, она продиктована любовью к нашей республике и радостным предвосхищением ее великого будущего.

Взыскательные и строгие читатели отметят грехи в этом романе, но наряду со многими увлекательными достоинствами они почуют самое большое и ценное – радость мужественную и бодрую, которую автор несет человеку труда и его друзьям.

Они почуют, что образы бессмертных – только сказочные символы, в которых воплощена реальная, неиссякаемая воля людей угнетенного труда и угнетенной мысли смыть с лица земли позорное иго рабства, в каких бы формах оно ни проявлялось.

С. Пакентрейгер

Введение

Если бы старушка Луна, теперь волей человека омоложенная, давшая приют многочисленному населению, вдруг вышла из повиновения, тряхнула океанами Земли, вызвала извержения, потопы, грозя гибелью человеку и его культуре, вероятно, это не родило бы большего смятения умов, чем известие, полученное всеми 26 мая. Разнородные чувства потрясли сознание каждого. Необъятные и заманчивые открылись перспективы.

Вместе с тем, слепой, животный страх смерти наводнил ужасом миллионы маленьких, бьющихся человеческих сердец.

Смерть! Она казалась неизбежной, а потому и естественной. Как стадо, обреченное бойне, щиплет траву, дерется, даже предается любви, не обращая внимания на то, что один за другим исчезают куда-то сотоварищи, – так несчастный человек жил под ежеминутной угрозой гибели. Но жил, как будто собирался жить вечно. Только тогда, когда смерть становилась совсем рядом с ним, он вдруг забывал о своих неотложных делах. И с какой же безумной энергией боролся с нею! Как жадно цеплялся за жизнь! Как страстно желал хоть на минуту отдалить свой конец!

Но все-таки мирился со своей судьбой. Главным его утешением была всеобщность страшного закона гибели, равная для всех, обязательная и неминуемая.

Теперь, когда головокружительное известие поставило каждого лицом к лицу с такими возможностями, о которых никто не смел думать, разом пробудился --">