Роберт Франклин Янг - Старфайндер

«Спасибо клинике». — Кажется, мое личное дело теперь в открытом доступе.

— На борту судна—китобоя не существует никаких секретов... уж ты должен это знать, Старфайндер.

Он знал и довольно хорошо. И все же один секрет на борту «Гринлайта» все—таки существовал. Секрет его перевода. Причину знал лишь корабельный врач. И, разумеется, он сам.

Он снова почувствовал правой щекой взгляд девушки. И с досадой заметил:

— Мой шрам кажется тебе интересным?

— Согласись, он несколько необычен.

— Это ожог, полученный от энергии 2-омикрон-vii. — Перевозивший руду корабль—кит, где я служил юнгой, не лишили надлежащим образом ганглия — центрального нервного узла. — Ему не хотелось рассказывать, но слова вырывались сами собой. — Корабль на одну десятую оставался живым. Пространство центрального нервного узла переоборудовали под каюты для экипажа, ну и однажды ночью там возникло излучение. Восемнадцать членов экипажа погибли сразу, еще дюжина умерла позже. Я потерял зрение. Около двух лет я был слеп. И знаешь, что я делал все эти два года? Слушал аудиокниги — записи произведений классической литературы. Записи всех тех книг, которых не читал в то время, когда мог видеть. Хотел сквитаться с собственными глазами за то, что «бросили меня». Но, «читая», я знал: на самом деле я хочу сквитаться не с глазами, а с теми дьявольскими биологическими видами, которые выжгли мою сетчатку. Восстановив зрение, я стал Ионой.

Теперь он почувствовал на своей щеке еще и взгляд Кессельмана и разозлился на себя за такую несвойственную ему вспышку, хотя и знал, что это результат внезапного острого стремления отвлечься от своих дрожащих рук.

— Каждый раз одно и то же! Все вы, парни, думаете, будто вы какие—то особенные, потому что убиваете китов, и если в вашем прошлом не было ничего романтического, то вы готовы придумать хоть что—то, — сказал Кессельман.

Старфайндер взглянул на него.

— Ты тоже их убиваешь.

— Черта с два! Я только загарпуниваю их.

— Загарпунить кита или вышибить ему мозги — какая разница?

Кессельман открыл было рот, чтобы ответить, и закрыл его: космический кит вышел из нырка и оказался на поверхности.

В космосе разница между вчера и сегодня невелика. Звезды движутся сквозь тысячелетия, но беспредельность масштабов такова, что кажется — в сущности, ничего не меняется. На поверхности — возможно, но не на глубине. Сейчас «Камелот» напоминал прореху в тучах, увеличенную в масштабе макрокосма, а «древо космоса» прекратило расти. Завершали новую панораму «вепрь», «меч» и «церковь с колокольней».

— Что нам подсказывает хронограф? — спросил Старфайндер у Кессельмана.

Хронографом назывался компактный автопрограммирующийся компьютер класса «Велакиэн IX», который испускал далеко проникающие сенсорные лучи и переводил их данные в земную систему летоисчисления, используя устаревшее, но еще не отвергнутое человечеством деление на годы «до новой эры» и «новой эры». Кессельман мрачно вглядывался в экран вывода данных, укрепленный сразу справа от консоли управления гарпуном.

— 1 001 162 до новой эры, — сообщил он.

В сознании Старфайндера из зловонной пещеры «выползла» волосатая тварь, волоча за собой дубину. Это произошло раньше, чем Наиси Но-Ку, обладавшая фотографической памятью и в ходе своей профессиональной подготовки проведшая полное сканирование записанной и экстраполированной истории человечества, начала перечислять вслух:

— Ледяные щиты покрывают большую часть Европы и Северной Америки. Появляются разнообразные виды растений и животных. Южнее на подмостки истории выходят австралопитеки.

— Мы в нескольких парсеках от Земли, и ни один из нас ни разу не ступал на эту чертову планету! — взорвался Кессельман. — С какой стати нас должно волновать, что там происходило?

— Во—первых, потому, — сказала Наиси Но-Ку, — что в данную минуту это единственный наш опорный камень. Во—вторых, это официальные галактические часы, и все хронографы, включая этот, сверяют по ним. И, в—третьих, я по чистой случайности все—таки однажды ступала на нее. — Она повернулась к Старфайндеру. — А ты, Старфайндер? Тебе доводилось бывать там?

— Нет, — сказал Старфайндер.

— Странно. Я бы рискнула сказать, что ты родился именно там.

— Я родился на Дёрте.

— Это у нас Милтон с двумя звездочками. Мюнхен—14050—Два по старому каталогу. Ну, во всяком случае, я была неподалеку от --">