Грегори Бенфорд - Под Леннона

популярным?

— Это моё дело.

— Но твои песни устарели.

— Всё новое — хорошо забытое старое, — трезво замечает Филдинг.

— Возможно, ты прав, — вздыхает Херманн. — Мы изголодались по разнообразию. Люди, даже самые образованные, принимают то, что щекочет нос, за шампанское.

Филдинг включает запись и с ходу рвёт «Восемь дней в неделю». Всё удаётся с первого раза. Его пальцы танцуют среди гудящих медных струн.

Такое надо отпраздновать. Он заказывает алкогольный пар и печёного голубя. Херманн неодобрительно смотрит на кутёж, но голубя ест с благоговением, облизывая пальцы. Сдобренная специями корочка аппетитно хрустит. Херманн просит разрешения унести косточки домой, семье.

— Ты привлёк к себе не лучших, — мрачно говорит Херманн, когда ведущий начинает представление. Воздух буквально искрится от возбуждения.

— Да, но они — мои, — парирует Филдинг. Начинаются аплодисменты, раздаётся тихая фоновая музыка, и Филдинг трусцой выбегает на сцену.

— Раз, два, три… — И он с ходу выдаёт вещь из «Волшебного загадочного путешествия».

Всё отлично, всё прекрасно, он — Джон Леннон, мечты сбылись. Музыка подхватывает его и несёт за собой. Когда он заканчивает, сцену захлёстывают аплодисменты, и Филдинг ухмыляется как сумасшедший — рот до ушей. Именно так он всё и видел. Его сердце неистово колотится.

Чтобы успокоить публику, он делает плавный переход на медленную балладу из «Представьте». Его заливает слепящий свет, камеры выхватывают лицо во всех ракурсах. Галёрка безумствует — Филдинг в эйфории.

Он исполняет вещи из «Битлз 65», «На помощь!», «Резиновая душа», «Пусть будет». Филдинг делает вокал и ленноновскую инструментовку, всё остальное идёт из оригинальных записей. Он играет и играет, до самозабвения; со сцены его уносят на руках. Это счастливейший момент в его жизни.

— Не понимаю, что значит на жаргоне радиокомментатора «30 главных хитов», — сетует Херманн.

— Тридцать самых популярных песен. Так говорили в моё время.

— Тебя иногда сравнивают с «акустическим ударом». Тоже ваше выражение?

— Ну, видишь ли, у вас чертовски мало творческих людей. В таком мире пробьётся любой напористый человек. А я пришёл из динамичного века.

— Варвары у ворот, — произносит Херманн.

— То же самое твердили в «Ридерс дайджест», — бормочет Филдинг.

После одного из концертов в Австралии Филдинга поджидает у выхода девушка. Они идут домой вместе — вполне естественно при данных обстоятельствах, — оказывается, и в этой области практически ничего не изменилось. Филдингу нравятся её ноги, взъерошенные волосы, крупный рот. Он берёт её с собой; ей всё равно больше нечего делать.

Как-то в свободный день она затаскивает его в музей, показывает первый аэроплан, оригинал рукописи — венец совместного творчества Бакминстера, Фуллера и Хемингуэя, хрупкое издание «Пятьдесят три станции такадской дороги» из Японии.

— О да, — говорит Филдинг. — Мы, вроде, победили в той войне.

(Ему не следует казаться умнее, чем подобает.)

С его появлением стали ворошить старые архивы, и Филдинг опасается, как бы ни выплыло, что именно он организовал убийство Леннона. Ему приходится убеждать себя в необходимости этой меры. Если бы Леннон остался в живых, Филдингу не удалось бы чисто замести следы. Не стыковались бы исторические факты. И так трудно было убедить «Корпорацию бессмертия», что даже такой богатый человек, как Леннон, мог фальсифицировать регистрационные документы и изменить отпечатки пальцев, чтобы спастись от преследования властей. «Что ж, думает Филдинг, — Леннон был далеко не бедняк в 1988 году. Чистая случайность, что Филдинг и Леннон одногодки, но разве не может Филдинг воспользоваться обстоятельствами? Не зря к 1985 у него на счету свыше 10 миллионов долларов».

На одном выступлении в перерыве между песнями он обращается к аудитории: «Не оглядывайтесь назад — вы увидите лишь свои ошибки». Это очень по-ленноновски; публике нравится.

Пресс-конференция.

— Мистер Леннон, почему вы женились вторично, а затем и в третий раз?

В 2180 (или в 2108) на развод смотрят косо. Йоко Оно по-прежнему остаётся Немезидой «Битлз».

Филдинг задумывается и отвечает:

— Прелюбодеяние есть приложение демократии к любви.

Он не договаривает, что эта фраза принадлежит Г. Л. Менкену.^[1]

Теперь он привык иметь дело с женщинами. «Их надо отбрасывать, --">