«Нет, на сумасшедшего он не похож», – неожиданно подумала она.

– Вы меня сильно обяжете, – процедил он.

Ольга заелозила на стуле, чувствуя себя под пристальным взглядом Джона, совершенно неуютно.

– Вот, – она покраснела и не спеша пододвинула ему лист документа. – Здесь ваша свобода. Ограниченная пока, конечно. Но перевод на более мягкий режим я вам обещаю.

– Нет, – отрезал он, бегло взглянув на документ. – Я в эти игры не играю, – он бросил листок на стол и откинулся на стуле. – Надоело, знаете ли, – оскалился он. – К тому же, к прошлой жизни мне уже не вернуться. Да, – уже тихо добавил он, – как и всем нам. Теперь уже очень скоро.

– Вы не понимаете? – Она заглянула в его глаза, ища хоть тень понимания. Не понимаете, – вздохнула она. – Даже если вы и выйдете из клиники, в чем я сильно сомневаюсь, – от нее не ускользнуло то, как подействовали на Джона ее, казалось, мельком брошенная фраза, – вас не оставят в покое. Даже здесь. На вас клеймо отступника. Наука, Джон, для вас закрыта. Но вы можете помочь нам, – добавила Ольга, сделав акцент на слове Нам.

Джон закусил губу. Взгляд его метался, выдавая усиленную работу мозга.

– Чего вы хотите?– спросил он.

– Другое дело, кажется, у нас налаживается диалог, – она натянуто улыбнулась и продолжила:

– Вы чуть ли не единственный, кто может помочь нам. Не предотвратить, но хотя бы оттянуть приближающуюся катастрофу, дав время спасти миллионы жизней. Да ладно если нам. Через несколько месяцев всё рухнет. Вирус пожирает Европу и Россию. Азия и Африка уже практически потеряны. Возможно вы, Джон и находитесь здесь в счастливом неведении, но пандемия стоит на нашем пороге. Мир уже задыхается. Теперь это ясно и слепому, и глухому. Вы непосредственно причастны к тому, что происходит. Я пока не понимаю, каким боком, но ваши якобы бредни на деле оказались трезвым и реалистичным прогнозом.

– Вот как? Приятно слышать, – равнодушно ответил он. Но мне придется вас немного расстроить. Это не прогноз, – Ольга осеклась, почувствовав, как похолодело внизу живота.

– В каком смысле, – глухо спросила она.

– В прямом, – ответил он. – Я лично видел мир, вернее то, что останется от нашей цивилизации. И поверьте мне, нужно обладать огромной силой воли, чтобы после этого не съехать с катушек. Я как видите, – горько усмехнулся он, – не справился.

– Как это возможно, – спросила она, уже начиная опасаться того, что доктор был прав.

– Давайте так, Ольга. Я вам расскажу небольшую историю. Потом, если я вам конечно нужен, проверите мою версию событий. Тогда уже, я думаю, наш разговор о моей дальнейшей судьбе станет несколько прагматичнее. Не против? Вижу что не против, – сказал он, закурив очередную сигарету. – Для начала я проведу для вас небольшой исторический экскурс.

– Продолжайте, – она вздернула брови вверх, внутренне удивившись неожиданной смене тона Джона, и внутренне подобралась. Сложив руки на столе, она кивнула, ожидая продолжения.

– Самой страшной пандемией в человеческой истории стала эпидемия гриппа 1918-20 годов, унесшая жизни свыше ста миллионов человек. «Испанкой» или испанским гриппом, как называли тогда эту болезнь, переболело от пятисот млн. до одного миллиарда человек. Болезнь поражала людей в самом расцвете их сил. Смерть наступала в течение нескольких дней. Причиной бурного развития болезни, являлась ненормально активная реакция иммунной системы организма на грипп. Люди буквально захлебывались кровью и задыхались.

Испанка не была неизлечимым заболеванием. Пенициллин, изобретенный десятью годами позже, мог справиться с гриппом. Убивала людей не испанка, а осложнения, такие как бактериальная пневмония, которая, в 90% случаев, и являлась причиной смерти. Самой вероятной причиной пандемии, называют смену одного доминантного штамма гриппа другим. В результате, люди, родившиеся за тридцать лет до начала эпидемии, просто напросто не имели иммунитета к новому вирусу. – Он сделал паузу, внимательно ее, рассматривая и спустя мгновение продолжил:

– Канзас-Сити, США. Городок с благозвучным названием Форт Райли, – знаете такой? – спросил Джон, словно отрубив.

– Форт