Мария Семеновна Галина - Дагор

расплывается мокрое пятно.

- Мэри!

Арчи положил ее, ставшую неожиданно тяжелой, на землю и снял с плеча карабин. Отец Игнасио следил за вороненым стволом - право-лево, право-лево.

Систола-диастола, систола-диастола.

- Ты слышал что-нибудь? - спросил он Арчи шепотом. Тот покачал головой.

- Ничего. Только бабочки.

- Бабочки…

Он всматривался в переплетение ветвей: пятна, пятна… некоторые двигаются, некоторые нет… мессмерическое движение пятен, от которого кружится голова. Теплый хаос, откуда прорастает безумие.

- Нет. Ничего. Что ты видела, Мэри? Мэри! Что с ней, отец Иг-насио, что с ней?

- Она мертва, - медленно сказал отец Игнасио, склонившись над девушкой.

- Мертва? Но как же? Почему?

Отец Игнасио поднял голову и поглядел в лицо молодому человеку выцветшими глазами в ободках воспаленных век.

- От страха, я полагаю, - сказал он.

Арчи опустился на корточки и протянул было дрожащие пальцы к бледному лицу, но отец Игнасио оттолкнул его с такой яростью, словно прикосновение этих пальцев несло с собой опасность. Они так и сидели рядом молча, а солнце все ползло по небу, невидимое сквозь кроны, и лишь свет вокруг менялся с золотистого на розовый, а потом на багряный.

Отец Игнасио поймал себя на том, что гладит высохшей узловатой рукой лежащую у него на коленях растрепанную голову.

- Бедная, - сказал он тихо, - бедная девочка.

Арчи пошевелился. Заходящее солнце било ему в спину, и светлые волосы, казалось, были обведены огненным ореолом.

- Кого она увидела, как вы думаете? - жалобно спросил он.

- Себя, - ответил отец Игнасио, - тебя. Нас.

- Вы хотите сказать, за нами никто не шел? Никто нас не преследовал?

- Никто. Только мы. Только мы одни. Отец Игнасио помолчал.

- Дагор, - сказал он наконец, - демон, которого боятся туземцы. Та тварь, которая росла у вас на груди. Кстати, Арчи, вы опять наглухо застегиваете куртку. Почему?

- Отец Игнасио, не думаете же вы…

- Всего лишь придаток. Почка. Ее можно убрать, и она отрастает вновь.

- Я человек, отец Игнасио, - спокойно сказал юноша. - Такой же, как вы.

- Такой же, как я? Нет. Вы и есть дагор, Арчи. То самое чудовище, которое сопровождало нас всю дорогу. Зачем вы пришли в миссию, Арчи? Не будь вас, мы были бы чисты. Лечили бы туземцев, несли им слово Божье. А вы бросили нас в топку адских страстей, вы играли на струнах похоти, алчности, гордыни… Вы к каждому подбирали свой ключ. Вы истребляли нас по одному.

- Томпсона укусила змея, - напомнил Арчи.

- Ну да. Вы властны даже над малыми тварями лесными. И еще - кто на самом деле убил Элейну, Арчи? Мэри? Или все-таки вы?

- Я любил ее, - тихо сказал юноша.

- И Мэри тоже? - горько спросил священник. - Вам стоило лишь поманить ее пальцем, и она пошла с вами. Что такое вы показали Аттертону, что заставило его бросить все, бросить молодую жену, славу, доброе имя и уйти навсегда. Откуда у вас такая власть? Дьявольская власть.

- Я дал ему счастье, - сказал Арчи мягко. - Я открыл перед ним двери.

- Эти двери ведут в преисподнюю, - сказал священник. - Четыре человека, Арчи, четверо - отданных на растерзание демону, умерших без покаяния. А сколько их было до этого? До того, как вы, умирая от истощения, добрались до миссии? Но я положу этому конец, Арчи.

Он осторожно снял голову девушки со своих колен и встал.

- Не хватайтесь за ваш карабин, Арчи. Он разряжен. Я разрядил его еще там, у костра. А это, - добавил он, извлекая из побуревшей потрепанной рясы блестящий предмет, - это пистолет Аттертона.

- Отец Игнасио, - юноша тоже вскочил, его детские губы дрогнули. - Убийство - тоже грех.

- Значит, это тот грех, который вы приготовили именно для меня. Я возьму его на душу.

Выстрел, ударивший в грудь Арчи, сотряс и его тело, Арчи пошатнулся и упал на колени, алое пятно спереди на рубахе стало расплываться, расплываться…

- Вы… не понимаете, отец Игнасио, - выталкивал он толчками вместе с кровью. - Вы… это чудо, вели… чественное чудо… обладание… покой… золотистый… по… Я не… одинок… никогда… а она… вечный брак… вечный… и нет вины… понимаете?

- Нет, - сказал отец Игнасио.

Белая, залитая кровью и лучами заходящего солнца фигура сложилась пополам, точно карманный нож, и уткнулась головой в траву.

Отец Игнасио постоял над ним, потом взял за руки и, кряхтя, перетащил туда, где лежала Мэри. Положил их бок о бок, точно двух больших кукол, и выпрямился.

Лес за его спиной вспыхнул алым и золотым - стайка попугаев, щебеча, уселась на ближайшем дереве и --">