Алексей Владимирович Барон - Третье пришествие

И от нечего делать принялся строить догадки о том, что же за связь открылась между экспортом нефти, критическими днями примадонны Большого и околосолнечными просторами. Пришел к выводу, что дело в просторах. Верилось с трудом, сильно разило Голливудом, но другие объяснения получались еще менее приличными. Когда Инну Чижикову жертвуют испанцам, а она у нас такое же национальное достояние, как и нефть, только пахнет лучше, тогда все дело пахнет подозрительно. Подозрение начало пухнуть после того, как Тарас взялся направо и налево отдавать распоряжения о срочных закупках в госрезерв. Чаще всего упоминались палатки, продовольствие, медикаменты, питьевая вода и дизельное топливо – весьма красноречивая комбинация. Мало того, Верховный Главнокомандующий повелел, не считаясь с жертвами, выгнать тараканов из бомбоубежищ страны. Я сидел и трепетал.

Отзвонившись, Тарас потянулся, хрустнул позвонками, секунду мрачно смотрел в стол, а потом сказал:

– Ну, что ж, Ваграм Суренович.

– Повторить сначала? – спросил Туманян.

– Да, уж извините. Вот Владимир Петровича требуется в курс дела ввести. Ну, и мне полезно еще разок вдуматься.

Генерал вынул из портфеля ноутбук и погладил сенсорную зону. На большом экране, изображавшем звездное небо, тут же появилась желтая стрелочка указателя.

– Несколько суток назад один из наших разведывательных спутников столкнулся с микрометеором. Платформа потеряла ориентацию и начала вращаться. В результате вместо территории Сомали было получено несколько снимков космического пространства. Дежурный офицер проявил инициативу…

– К награде, – сказал Тарас.

– Слушаюсь. Вот это, – Туманян обвел указателем мелкое пятнышко в центре стенного экрана, – военными астрономами расценивается как неизвестное космическое тело. Скорее всего, блуждающий астероид. Естественно, мы начали его фотографировать сразу с нескольких спутников через определенные промежутки времени. Выяснилось, что относительно Земли объект движется со скоростью свыше тридцати четырех километров в секунду. Сегодня в восемь сорок пять по московскому времени удалось вычислить его орбиту. Сейчас мы с уверенностью можем сказать, что через сто тридцать шесть суток и девятнадцать часов неизвестное тело окажется примерно в том же самом месте, где будет находиться и наша планета. Вот, собственно, и все.

– Володя, у тебя есть вопросы? – зевая, спросил Тарас. Видимо, не выспался, гарант конституции.

У меня же сна не было ни в одном глазу.

– Помилуйте! Если я правильно понял, через сто тридцать шесть суток будет конец света?

– Да, в мае. Двадцать шестое число.

– А какова погрешность в расчетах?

– Плюс-минус двадцать пять тысяч километров, – сказал Туманян.

– Так это ж – два диаметра Земли. Быть может, мы разминемся?

– Маловероятно. При сближении Земля начнет притягивать к себе этот камень.

– Так. И какова его масса?

– Трудно сказать, далековато еще. Но астероид не очень крупный, вряд ли больше трех километров в поперечнике.

– Даже если и один километр, нам мало не покажется, – сказал Тарас. – Не так ли?

– Не покажется, Тарас Григорьевич.

На большом президентском экране вновь появилась схема Солнечной системы. Только на этот раз там был изображен слегка изогнутый пунктир, упирающийся в третью от Солнца планету.

– Почти прямое попадание, – сухим голосом сказал командующий космическими силами.

– Невероятно, – пробормотал я.

– Еще как вероятно. Семьдесят шесть процентов. Известно даже приблизительное место падения. Где-то в районе Исландии.

При этих словах Тарас кивнул и постучал пальцем по большому президентскому глобусу. Показал нам Исландию. Но мне все не верилось.

– А это не комета?

– Объект находится слишком близко от Солнца, – генерал кивнул на схему, – на таком расстоянии у кометы обязательно появляется газовый хвост. Но хвост отсутствует, даже признаков нет. Это твердое тело, Владимир Петрович. То есть астероид. Да и комета, откровенно говоря, была бы не многим лучше. У каждой кометы кроме хвоста, есть еще и ядро. Даже если оно ледяное, бед получится много…

Потом мы замолчали. Я сидел оглушенный, Туманян – самоуглубленный, а Тарас барабанил пальцами по столу, была у него такая скверная привычка.