Алексей Григорьевич Киндеев - Зверь

поселились там, на заброшенных станциях, за это время?

Сталкер замешкался на минуту, вспоминая сегодняшнее число, но с удивлением для себя обнаружил, что не знает, даже какое сейчас время суток. В момент, когда он покидал Тульскую, часовая стрелка на станционных часах приближалась к десяти. Значит, сейчас полдень? В равной степени, это может быть и полночь. Какая, однако, теперь разница?

Негромко кашлянув, он вытащил нож и принялся вырезать в таблице свой род деятельности и календарную дату. Потом отключил старый магнитофон и неторопливым шагом двинулся по направлению к брошенной людьми еще пятнадцать лет назад станции. Теперь он шел по мало изученной территории и вынужден был пристально оглядываться по сторонам, вслушиваться во всякий звук. Сейчас, когда замолчала музыка и в тоннеле воцарилось абсолютное безмолвие, нарушаемое только его собственными шагами, этот человек был готов испугаться.

Чтобы хоть как-то успокоиться, он вставил в АК-47 рожок и щелкнул затвором. Патронов в рожке было не много, но и сам автомат сталкер не так часто применял за последний год, больше полагаясь на самодельный арбалет. Именно такие вещи оказались весьма востребованы здесь, в метро, после того как начал ощущаться острый недостаток пороха и боеприпасов для стрелкового оружия. Все чаще люди, бродившие темным тоннелям и по поверхности, имели при себе самострелы, не без оснований полагая, что убойная сила и бесшумность арбалета, куда может оказаться предпочтительнее скорострельности и дальности стрельбы огнестрельного оружия.

Приблизившись к сооружению, напоминавшему будку стрелочника, мужчина остановился. Плохое место. Не доброе. Когда-то тут находился один из контрольно-пропускных пунктов. Здесь же, в первые дни после катастрофы, солдаты расстреливали преступников, осужденных военным трибуналом. Убивали и закапывали их где-то неподалеку. А может быть, просто сбрасывали в одну кучу, или скармливали свиньям. Кто теперь знает, как они избавлялись от трупов? Все изменилось после того, как с поверхности в подземку хлынули крысы и люди начали оставлять одну станцию за другой. Возможно, что именно тогда родилась легенда о призраках, чьи стоны, как поговаривают диггеры, и сегодня нередко можно слышать на перегоне между Нагатинской и Тульской станциями.

Нет, суеверным сталкер не был. Слишком много мерзости ему довелось повидать в подземке и все, что он видел, имело свое рациональное объяснение. Но к историям подобного рода он относился отнюдь не пренебрежительно, поскольку на своем опыте удостоверился уже не раз, что всякая выдумка несет в себе зерно правды, в которой, тем не менее, не находится места потусторонней нечисти. А то, что какому-то диггеру показалось стоном, скорее всего, являлось порывом обыкновенного ветра. Если, конечно, таковой вообще может иметь место в этих тоннелях...

Пусть и не ветер, но свежий, холодный воздух в тоннель и впрямь откуда-то поступал. Интересно, каким образом? Большая часть установок тоннельной вентиляции прекратила свою работу еще в первый год после катастрофы. Воздуха, который ныне проникал в метро через вентиляционные шахты, с поверхности, едва хватало на то, чтобы обеспечить людей достаточным для дыхания количеством кислорода. Тогда откуда же, черт возьми?

Все больше бледнея, он крепко сжал в руках автомат. Теперь, наверное, можно было бы задуматься и о том, чтобы повернуть назад. Мертвецы не нуждаются ни в комфорте, ни в хорошей еде. А лежать ему где-нибудь на рельсах, с откушенной головой, по понятным причинам, совсем не хотелось. Диггеры и те из людей, которые осмеливаются выходить из подземки в ночное время суток, имеют право разрывать подписанный ими контракт, если речь идет об их жизнях, но для всякого черного сталкера это непозволительная роскошь. Нет, он не романтик и отнюдь не рыцарь. Но репутация всякого наемника, в содружестве станций кольцевой линии зависит именно от кодекса чести. Значит, придется идти дальше. Тем более, что сама станция находится не так уж и далеко от этого блокпоста.

Оставшееся расстояние до Нагатинской сталкер преодолел за тридцать минут, постоянно останавливаясь, вслушиваясь в тишину, озираясь по сторонам. Казалось бы, цель его была достигнута. Уже виден был перрон, белели в темноте, кажется совсем не тронутые временем колонны, свисали с потолка и со стен почерневшие от времени таблички с различными указателями... Но что-то было не --">