Джин Родман Вулф - Озеро Длинного Солнца

не разрешают вам…

Шелк наступил на что-то, что заскользило под его ногой, и неожиданно упал на красные черепичные плитки.

— …думать о мудрости только как о великой мудрости, мудрости Пролокьютора или советника. Это само по себе немудро. Если бы вы могли поговорить с советником или Его Святейшеством, он бы сказал вам, что мудрость может быть маленькой, вполне подходящей как для самых маленьких детей, находящихся здесь, так и для самых больших. Что такое мудрый ребенок? Это ребенок, который ищет мудрых учителей и слушает их.

Шелк открыл глаза.

— То, что ты сказал первым, взято из Писаний, Рог. Ты знаешь об этом?

— Нет, патера. Я только слышал, как ты это говорил.

— Я цитировал. Хорошо, что ты выучил этот пассаж наизусть, даже если ты выучил его только для того, чтобы посмеяться надо мной. Садись. Ты говорил о мудрости. Ну, без сомнений, из меня струей лилась вся эта глупость, но ты заслужил урок получше. Кто — по-твоему — мудр, Рог? Ты думал над этим? Если нет, подумай сейчас. Кто эти люди?

— Ну… ты, патера.

— НЕТ! — Шелк встал так резко, что птица громко запротестовала. Он подошел к окну и, через решетку, уставился на колеи на Солнечной улице, ставшие черными под потоком сверхъестественного небосвета. — Нет, я не мудр, Рог. Или, по меньшей мере, я был мудрым только в один-единственный момент моей жизни.

Он прихромал через всю комнату к стулу Рога и присел перед ним, поставив одно колено на ковер.

— Разреши рассказать тебе, насколько я был глуп. Знаешь ли ты, во что я верил, в твоем возрасте? Что нет ничего, кроме мысли, ничего, кроме мудрости, и только она имеет значение. Ты хорошо играешь, Рог. Можешь бегать, прыгать и карабкаться. И я был таким, играл и карабкался, но презирал эти способности. Нечего гордиться тем, что умеешь хорошо карабкаться, если не умеешь карабкаться как обезьяна. Но я мог думать лучше, чем обезьяна — на самом деле лучше любого в нашем классе. — Тряхнув головой, он горько усмехнулся. — Вот как я думал! Гордился ерундой.

— Разве думать плохо, патера?

Шелк встал.

— Нет, хорошо, но только когда мы думаем правильно. Видишь ли, мысль в конечном счете порождает действие. Действие — ее единственная цель. Иначе для чего она вообще? Если мы не действуем, она ничего не стоит. Если мы не можем действовать, она бесполезна.

Он вернулся к своему стулу, но не сел.

— Сколько раз ты слышал, Рог, как я говорю о просветлении? Двадцать, тридцать, не меньше, и у тебя хорошая память. Расскажи мне то, что я говорил.

Рог, с несчастным выражением на лице, взглянул на Орева, как бы для поддержки, но птица только вздернула голову и поерзала на плече Шелка, как будто тоже хотела услышать то, что скажет Рог. Наконец он решился:

— Это… мудрость бога вроде как втекает в тебя. Она исходит не из книги и не откуда-то еще. И… и…

— Возможно, будет лучше, если ты используешь мой голос, — предположил Шелк. — Встань и попробуй. И я не буду глядеть на тебя, если из-за этого ты волнуешься.

Рог встал, поднял голову, закатил глаза к потолку и опустил уголки рта.

— Божественное просветление означает, что ты все знаешь не думая, и не потому, что думать плохо, но потому, что просветление лучше. Просветление — это когда бог делится с тобой своими мыслями.

— Так близко, как я могу, патера, — добавил он обычным голосом. — Не было времени вспоминать.

— Выбор слов необходимо улучшить, — наставительно сказал Шелк, — но твоя интонация просто великолепна, и ты почти удачно воспроизвел мою манеру говорить. И — что намного, намного важнее — ты не сказал ни слова неправды. Но кто получает его, Рог? Кто получает просветление?

— Люди, которые долгое время пытаются жить праведной жизнью. Иногда.

— Не всегда?

— Да, патера. Не всегда.

— Поверил бы ты мне, Рог, — безоговорочно! — если бы я сказал тебе, что сам получил его? Да или нет?

— Да, патера. Если ты так говоришь.

— Что я получил его только вчера?

Орев негромко свистнул.

— Да, патера.

Шелк кивнул, главным образом самому себе.

— Я действительно получил его, Рог, и не благодаря каким-то там заслугам. Я готов сказать, что ты был там со мной, но это не совсем правда. Не на самом деле.

— Это было перед мантейоном, патера? Вчера ты сказал, что хотел совершить личное жертвоприношение. Из-за этого?

— Да. Я так и не совершил его и, возможно, больше никогда…

— Нет резать!

— Даже если я --">