Валерий Иоильевич Язвицкий - Остров Тасмир

двигает его волей.

Все, что я смогу сделать, это переписать написанное здесь, и отдать ему, как память о прошлом, как память о Тасмире. Это дань гению и знак моей глубокой любви к нему…

Завтра мы летим, и я буду пилотом на «Тасмире № 1», как когда-то в счастливые дни моей юности был пилотом «Борьбы», летая с отцом на Тасмир.

Он прощался со всеми в Главном доме, где висит его портрет. Бледный, но мужественный, твердый духом, он стоял перед нами, окидывая любовными взглядами наше теперь многочисленное население. Юноши и девушки принесли ему цветов, а он улыбался им бледными губами…

Наш совет много говорил ему и о нем, но отец сказал только:

– Прощайте, дорогие мои! Я знаю, что вы любите и не забудете меня. Но я хочу, чтобы вы не забыли, что, кроме Тасмира, есть еще человеческий мир. Может быть, там люди ушли дальше нас вперед. Может быть, там такая жизнь, о которой я мечтал с юных лет… Помните это и знайте, что нельзя людям отрываться от всего человечества!..

Я не могу спокойно писать дальше, я не хочу сейчас говорить ни о чем, и из моей груди рвется только один крик: «Отец, дорогой и великий учитель!..».

* * *

На этих словах обрываются записки Игоря. Я могу добавить еще следующее.

Со слов самого Грибова я знал, что за ним прилетят в конце лета. У него было условлено: если все благополучно, то на том месте, где он высадился из аппарата, будет красный флаг в день прилета тасмирцев.

Я не мог, к сожалению, остаться в Мезени до конца лета и выехал в Москву, дав все указания моему приятелю мезенцу, Ивану Петровичу.

Из Москвы я послал ему еще письмо, где повторил все инструкции и то, что передать тасмирцам, все еще, однако, надеясь, что сам попаду к этому времени в Мезень. Действительно, к намеченному сроку мне удалось разгрузиться от дел, и я помчался в Архангельск. Оттуда я рассчитывал на пароходе приехать во-время. Но пароход запоздал, и когда я увидел Ивана Петровича, он сообщил к великой моей досаде, что тасмирцы прилетали накануне моего приезда.

Иван Петрович все-таки перепутал мои указания. Он торжественно водрузил красный флаг на месте остановки воздушного аппарата.

«Тасмир № 1» быстро снизился, но, увидев толпу любопытных, приземлился гораздо дальше, чем в первый раз.

Иван Петрович побежал к аппарату, но из него никто не выходил. Только открылось спереди окно, и оттуда выглянул человек с большой темной бородой, похожий лицом на инженера Грибова. Я предполагаю, что это был Игорь, старший сын Льва Сергеича.

– Где Лев Сергеич Грибов? – громко спросил он.

– Умер! – ответил Иван Петрович.

– Умер? – воскликнул тасмирец и побледнел, как мел.

– Умер у нас на руках, – повторил Иван Петрович и, указав на кладбище, добавил – Вон там похоронен…

Окно аппарата захлопнулось, и он почти моментально взмыл на воздух и быстро исчез в синеве неба.

--">