Ярослав Костюк - Предельное дыхание

дымчатые столбы.

Между тем приборы показывали, что до часа икс осталась неделя, а наружные датчики так и вовсе рисовали благодать.

Ступай куда хочешь. Уже к десятому часу стояла жара. Солнце накатывало, точно прибой из-за невидимого горизонта, и тут же растекалось по небу церковной позолотой.

Сергей спал на полу, в армейском спальнике. Машка, не успевшая с собой ничего взять, ходила в спортивном костюме Кирилла, складывала пазлы с «Человеком-пауком» и неохотно делала зарядку по утрам, а порой, задумавшись, хватала себя за горло рукой и зажмуривалась, проговаривая про себя молитву. Ещё они с Кириллом о чём-то шептались под кроватью, из-за свешенного до пола одеяла доносилось обрывками: «подлодка», «тюлени», «северный полюс»…

Так прошли три дня. А затем, вечером четвёртого дня, их навестила Машкина мать. На мониторе было видно, как она выросла будто из-под земли и встала у входа. Почему-то боком к нему. Как бы прислушиваясь к тому, что происходит внутри. Сергей в тот момент сидел за пультом, и, наверное, по-хорошему, надо было вырубить экран, но панель уже разродилась предательским пиликаньем, и зажглась красная лампочка.

Машка метнулась к пульту, увидела мать и тут же отпрянула, разглядев в рябящих помехах две дымчатые фигуры.

Столбы. Пониже и повыше.

Мать держала руку с платком у горла и тянула подбородок вперёд, точно проникала своим слепым взглядом сквозь стены и видела спрятавшихся людей.

Знала, что они смотрят. Прощупывала.

В серо-оливковых тонах прибора ночного видения её горящие глаза нагоняли жуть.

— Машенька, — с тихим надрывом затрещали динамики. — Павлуша сказал мне, что ты здесь… я бы сразу пришла… да только не пускали меня… Иди домой, дочка!

Сергей сжал зубы, закрыл глаза. Пальцы сжимали тумблер отключения звука.

Прижавшись к нему тёплым комком, стоял за спиной Кирилл.

Машка всхлипнула.

Пусть бежит, сказал себе Сергей. Ты же этого хотел.

— С Кирюшей меня познакомишь. Папка рассказывал про него, славный парень… папка теперь не пьёт совсем… только в доме всё починяет…

Машка не побежала. Она уже всё знала.

— Выключите! Выключите! — крикнула она. — Не могу!

Бросилась на кровать и долго там рыдала, закутавшись в одеяла. Кирилл утешал её как мог.

Утром заработал телевизор, и Сергей отважился сходить на разведку в деревню.

В новостях была тишина. Снова показывали президента, который спокойно вещал что-то про сельское хозяйство и, как всегда, давил журналистов цифрами.

Дети проводили Сергея угрюмым молчанием.

Пока шёл к сельсовету, перед глазами стояли их встревоженные лица. Рука стискивала погон ружья, в горле усиленно першило. У закрытого почтамта грелся на ступенях старик в калошах. Старик, увидав Сергея, попытался привстать.

— Сынок, не знаешь, когда контору откроют? Третий час поджидаю!

Не проронив ни слова, Сергей обогнул пенсионера по широкой дуге. Кричали вороны. Выбредшая на футбольное поле корова равнодушно хрупала чертополохом.

Пастораль и благорастворение воздухов.

Сергей прирос к земле, когда через улицу метнулся котяра и с треском затесался в сухостой георгинов.

Сволочь.

Сергей ещё долго стоял, прислушиваясь. Ничего не происходило. А ведь я даже не успел вскинуть ружьё…

— Посмотрю Машкин дом, — решил Сергей. — Обещал ведь.

Теперь он шёл с ружьём в руках. Оголодавшие дворовые псы провожали его рычанием. За шторами в окнах мерещились фигуры, размытые тюлевые призраки.

Машкин дом окружал яблоневый сад. Стены были из деревянных брусьев; крытая жестью стрёха и растрескавшаяся резьба. Распахнутая в сарай дверь демонстрировала красный бок скутера, похожего на выставившего усики-антенны сердитого хруща. В сенях пахло рассолом и почему-то металлической стружкой. Поперёк порога в главную комнату валялись резиновые сапоги.

Павел сидел за столом, обхватив руками десятилитровую бутыль с самогоном, рубашка на спине разодрана, от затылка книзу разбегались… аккуратные вензеля и канальцы… затвердевшая кожа… точно потоки раскалённого свинца… плеснули… и они стекли вниз красивым узором и затвердели… в затылке зияла рваная дыра…

— Вот и всё, Павлуша, — сказал Сергей. — Ни фрицу шнапс, ни чёрту ладан.

И сразу понял. Надо уходить. Возвращаться.

Возле укрытия кто-то порыл землю, точно большущий вепрь, — других следов поблизости не было, слишком уж твёрдо, но там, где были, --">