Татьяна Шлыкова - На краю долины гейзеров

Норвежского моря, где мы видели его последний раз, он, с помощью Пассатного течения и Гольфстрима преодолел острова Диего-Рамирес и мыс Горн, Южные Шетландские острова в Атлантическом океане. А затем по паковым льдам Японского моря, через нижнюю точку Северо-Западной котловины, добрался до Курило-Камчатского желоба и остался на какое-то время там. Последнее его местоположение нам удалось запеленговать вчера, он находился на абиссальной глубине Курильской котловины в Охотском море. На свое межокеаническое путешествие этот пришелец затратил чуть больше месяца, в то время как грузовые корабли прошли бы его за полгода. К тому же наш осьминог не попал в Бермудский треугольник Саргассового моря, а затем чудом обошёл «Море дьявола» возле Японии – настоящий везунчик.

С этими словами Киселёв откинулся на спинку дивана и выжидающе смотрел на Стеклова, попивая небольшими глотками свой горячий капучино.

Наконец, профессор отошёл от всего вышесказанного.

– И что вы командой собираетесь делать?

– Как только мы дождались прибытия существа в воды России, купили билеты на Камчатку. Здесь у нас будут все разрешения на осмотр этого спрута. В Аквитании я хотел бросить это дело, потому как все бумаги приходилось переделывать по сотни раз – ужасная бюрократия для иностранных учёных. Наверняка хотели отобрать мою идею.

– И когда рейс?

– Сегодня вечером с Новоарбатского аэропорта, прямой.

– Мне кажется, я тоже должен изучить нашего осьминога, через неделю у меня проект. Признаюсь, не могу понять почему, но я чувствую, что найду в нём недостающую изюминку установки. В нём определенно есть много интересного для науки.

Профессор нажал на кнопочку телефона:

– Анна Михайловна, посмотрите, пожалуйста, свободные билеты до Петропавловска на сегодняшний вечер.

– Секунду.

Георгий с удивлением глядел на профессора, он явно не ожидал такого поворота событий. Хотя вчера Киселёв многого не замечал.

– А как же вещи? Вы прямо из «Заслона» поедете в аэропорт?

Виктор Степанович поднял голову и вопросительно взглянул на экспедитора.

– В кабинете Вашей милейшей секретарши стоит мой скромный багаж. Мне вообще ужасно нравится в этом офисе: кофе в любых количествах, лояльное руководство, милые работники. Я уже подумываю перейти в местный штат.

С этими словами Георгий отпил немного ароматного капучино и улыбнулся.

Телефонный звонок прервал секундную паузу в разговоре.

– Слушаю.

– Василий Степанович, мест на самолёт в ближайшие несколько недель нет. Есть вариант доехать на поезде, время в пути семь дней. Шесть на поезде до Владивостока и полдня на самолёте до Камчатки.

– Спасибо, Аннушка, но это слишком долго, заказывать не нужно.

Профессор в замешательстве выключил телефон и взглянул на бумаги.

– Что теперь делать? Весь проект ставится под вопрос.

Киселёв молча смотрел на Стеклова, как будто перенимая его настроение.

Конечно, был вариант, уехать на личном самолёте компании, но на нём ещё неделю назад улетело начальство технического отдела. Проекты предприятия охватывали почти всю страну, поэтому для всех сотрудников были заведены клубные карты полётов, обеспечивающие льготные поездки. А для мест, куда не ездит рейсовый транспорт, был куплен личный самолёт на 10 посадочных мест. Одно из самых выгодных вложений компании.

Тишина всё также заполняла пространство кабинета, заползая в самые отдалённые уголки. Только часы мерно шли, передвигая сенсорную стрелку на четверть полдня.

– Ладно, мне уже пора в аэропорт. Обещаю присылать результаты исследований, фотографии, звонить при надобности.

Киселёв виновато взглянул на профессора, понимая в душе, что ничем не сможет помочь старому другу. Он встал с дивана и подошёл к столу.

– Хорошо, Георгий, буду ждать новостей с Камчатки.

С этими словами Василий Степанович привстал с кресла и пожал на прощание крепкую потрескавшуюся руку.

Дверь закрылась почти бесшумно, но из приёмной было слышно, как Анна Михайловна долго допрашивала бедного океанографа о предстоящей поездке.

Стеклов огорчённо вернулся к незаконченным проектам, стараясь собрать из них что-то целостное и актуальное. Но все чертежи, лежавшие в шкафу, были черновиками установок, уже воплощённых в жизнь, а, значит, их использование противоречило политике профессора. Вот, например, одна из работ, наиболее ярко освещённая журналистами научного мира несколько лет --">