Таиска Кирова - По дороге из леса

поход в театр или оперу через воскресенье, а недавно, жена добавила в его распорядок еженедельное посещение тренажерного зала. Он знал почему: все восемь лет каждое рождество они проводили у родителей Люсиль, и последние два года ее мать, эта старая грымза, при встрече взяла привычку шлепать Этьена по щеке сухой морщинистой ладошкой и приговаривать:

– Этьен, дорогой мой зять, ты скоро не сможешь протиснуться в двери, – а затем она запрокидывала голову и громко хохотала над своей шуткой.

Он криво улыбался, но никак не мог избавиться от гадливого чувства, будто его коснулась змея. При первом удобном случае несчастный мчался в ванную комнату и старательно мыл лицо, тихо ругаясь сквозь зубы. После такой процедуры ему становилось немного легче. Этьен искренне считал, что они слишком часто бывают у ее родителей, но ему и в голову не приходило сказать об этом Люсиль. По правде говоря, он и сам замечал, что неуклонно растет вширь, но ничего не мог поделать с собственным аппетитом.

Он выбрался из-под дерева и ступил на тропинку, желая отвлечься от воспоминаний. Однако, мысли уже вырвались из под контроля и упорно несли его назад, в то солнечное утро, с которого все началось. Было воскресенье, но Люсиль встала как обычно рано и хлопотала на кухне, тихонько мурлыкая под нос незатейливую мелодию. Этьен любил поспать, поэтому проснулся под чудесные ароматы, доносящиеся из кухни. Он накинул халат и побрел на запах, по дороге в гостиной обнаружив Перси, царапающего дорогой кожаный диван. Этьен с чувством пнул его так, что тот отлетел в сторону, а затем торопливо залез под кресло, от чего настроение у хозяина только улучшилось. Может быть, поэтому, сидя на кухне и уплетая черничный пирог, он и затеял этот нелепый разговор.

– Дорогая, ты должна научить меня готовить свои восхитительные пироги, – он отхлебнул ароматного кофе из большой кружки и с удовольствием откусил сочный кусок.

– Но зачем? – искренне удивилась она и села напротив него за обеденным столом.

– Чтобы я сам мог их готовить, если мы вдруг разведемся, – он замолчал, увидев, как исказилось лицо жены, но уже ничего не мог изменить – слова обрели независимость, лишь только слетели с языка. Нет, он не хотел причинять ей боль, наоборот, в то утро Этьен любил ее почти так же сильно, как в первые годы совместной жизни.

Люсиль поднялась с места и подошла к плите, а он шагнул следом, обнял ее за плечи и, целуя в щеку, прошептал:

– Прости, я неудачно выразился. Я хотел сделать тебе приятное….

– Ты сделал, – глухо сказала Люсиль и смахнула слезу.

Больше они не разговаривали до самого вечера, но Этьен знал, что так просто он не отделается. И точно: через несколько дней Люсиль потащила его на прием к их семейному психоаналитику. Немногие супружеские пары совместно посещали врача, но Люсиль считала, что полное доверие лишь укрепляет брак. И Этьен вынужден был согласиться, хотя в отличие от жены ему было что скрывать. Уже несколько месяцев он изменял жене с собственной секретаршей, как это ни банально, и делал это скорее от скуки, нежели по любви.

Этьен крался через поляну, почти незаметный среди травы и недоумевал: для чего ей понадобилась именно такая модель мира. Может быть, она хотела вернуться в детство, туда, где душа полна желаний и надежд. Но тогда какую роль Люсиль отводила ему? Он не знал.

Солнце все время находилось в зените, ему было жарко в волчьей шкуре, он хотел пить, но не имел понятия, есть ли здесь вода. Этьен вошел в лес и осмотрелся: его окружали сосны-исполины, их мощные стволы, обернутые светлой корой, казались колоннами древнего храма. Хвоя устилала землю палевым ковром, пружинила под ногами и не давала ни одного шанса хилым травинкам, так некстати выросшим в тени деревьев. Здесь тоже была тропинка, едва заметная, она петляла между стволами, и Этьену ничего не оставалось, как следовать ее изгибам, вслед за женой. Неуместный здесь запах земляничного мыла тонкой нитью стелился над землей, заползал в ноздри Этьена, для человека он был невидим, но волк воспринимал его отчетливо, словно дорожную разметку. Интересно, в этом лесу можно заблудиться? Этьен почувствовал зачатки тихой паники, вызванные одиночеством, и прибавил шагу. Наверное, всему виной полумрак, господствующий под сводами леса. Этьен припомнил, что точно такое же освещение было на

--">