Моисей Вселенский - Седьмой континент

полноценная стройка магнитной подушки, да еще и основания с укрепленным каркасом! Первое цензурное слово, которое она подобрала, было «наукоемко».

Глафира маминых метаний не оценила.

– И что тут думать? Езжай, развеешься.

– Развеюсь?! Глаш, это на четыре года! Я и толпа биороботов, два прораба и горы. Ты думаешь, мне это надо? А как же ты?

– Ну конечно надо. А я буду в порядке. У меня же еще и папка есть, – и улыбнулась так снисходительно, как будто разоблачила детскую проказу.

И оказалось действительно надо. «Заслон» нуждался в ней так же, как а она – в «Заслоне». Так что, сходив напоследок к Адмиралтейству, уняв дрожь в коленках, Лида стояла в Пулково с двумя чемоданами и ждала объявления частного рейса «Санкт–Петербург – Любляна».

А сейчас вот сидела в собственном строительном вагончике и размышляла, нужны ли Ли Цзыну строители–китайцы или русских будет достаточно.

***

Всё пошло наперекосяк, стоило Лидии на неделю вернуться в Санкт–Петербург с отчетом. И «Заслон», и Глаша – два главных дела ее жизни, более чем процветали. Дочурка дописывала диплом, а Боря подарил ей мопса Зефира. Малыш Зефир с трудом справлялся с количеством слюней в пасти, и вся Лидина квартира насквозь пропахла мопсом. Глаша нервно посмеялась и честно пообещала вызвать чистку.

– Как Атрум, мам? – спросила Глаша, жуя домашнее печенье с имбирем.

– Стоит, – повела бровью Лидия. – Приезжал Ипполит Тереньтев, один из инвесторов проекта, сказал, нам нужны дома, чтобы на Атруме жить.

– Ого, круто!

Лидия посмотрела на дочь осуждающе. Та пожала плечами и втянула носом запах выпечки. Дома царили тепло и уют, и у Лидии не получилось долго злиться.

– Чего крутого? Ты думаешь, кто-то захочет бросить всё и полететь на километры вверх? Туда, где холодно и нехватка кислорода? И жить в замкнутом пространстве?

– Ой, мам! У вас же там генераторы тепла от солнечной энергии и кислородные пушки. И вы же берете только лучших – никаких алкоголиков, наркоманов, маньяков, ну, сама там дальше придумаешь. А что насчет жить в замкнутом пространстве – я бы Борю взяла и тебя, и никого мне больше не надо. А, ну и Зефира, конечно.

Глашка вещала так убежденно, что Лидия только махнула рукой: всё равно ее сейчас не переубедишь. Она не понимает, что скоро им всем станет там ужасно скучно и одиноко, станет не хватать общения и привычных, «земных» развлечений. Лаборатория – это конечно, это пожалуйста, она для работы действительно нужна, а всё остальное ей только сроки нарушает.

Легли спать под утро, вдоволь наболтавшись, а через пару часов Лидия рванула в Пулково. В душном самолете она раскидывала бюджет и перераспределяла сметы и роботов, и делала бы это дольше, если бы знала, что ждет ее по возвращении.

Ли Цзын разговаривал на русском выборочно. Он отлично давал команды и покрывал матами строителей, когда ему что-то не нравилось, но на отвлеченных темах пасовал. Это не смотрелось проблемой ровно до того момента, как Лидия не обошла новый квартал.

В центре того, что Клеймений Эдуардович обозначил «площадью Заслона» в жилом квартале чертежей, появился трёхметровый в диаметре бугор. Лидия сначала решила, что строители разлили металл и он отчего-то собрался в огромную каплю, хоть и не поверила сама себе сразу. При ближайшем холм оказался скульптурой коровы. Правда, лежащей на боку и вытянувшей все четыре лапы и вымя к солнцу. Скульптура поблескивала серебром в лучах заходящего солнца, будто корова довольно нежилась на травке. Ее металлические веки были полузакрыты, а на голове меж рогов восседала непропорционально большая муха.

– Это… что?.. – тупо ткнула Лидия пальцем.

– Diāosù. Скульптура. – невозмутимо пожал плечами Ли Цзын.

Лидия перевела бешеный взгляд распахнутых глаз на архитектора.

– Всегда любил «Простоквашино», – разулыбался Клеймений Эдуардович.

Лидия не стала спрашивать, сколько тонн металла на это ушло. Она точно знала, что по проекту на этом месте стоит памятная табличка выдающимся «заслонцам». Как хорошо, что она купила коньяка с запасом.

***

Вторую «Корову на лугу» Лидия допускать не собиралась, потому в любую свободную минуту разговаривала с Ли Цзыном на русском. Лучший российский инженер китайского происхождения слушал ее мысли об Атруме вдумчиво, но отвечал редко. Правда, когда дело касалось стройки, он кивал и шпарил на русском так же чисто, как сама Лидия.

И все же, со временем в глаза Ли Цзына появилась --">