Олег Георгиевич Маркеев - Цена посвящения: Серый Ангел

совестил и материл, но беззлобно. Вася опрокинул шкафчик с посудой и стал бить старого. И как-то само собой получилось, что налетел на нож. Рука у бывшего наладчика разливочной линии, видать, силу и сноровку не утратила. Один удар под ключицу — и осел Вася, глупо ухмыляясь.

Старого в тюрьму не посадили. Свозили на ментовском «уазике» в отделение, сняли показания и до утра отпустили домой. Курил он на той же кухоньке. Курил, скукожившись на табуретке, курил одну за другой, а потом охнул и завалился набок. «Скорая» прибыла через час. Не откачали. Сказали — старый очень, сердце ни к черту.

Сейчас посреди кухни, загораживая белый свет, стоял холодильник «Минск-15М». Его Зинаида Ивановна купила в дефолтный ажиотаж, поддавшись на агитацию старшей сестры. Вытащила из наволочки гробовые (мужа и Васенькины — обоих схоронили за счет города) да и вгрохала все в эту белобокую гробину. В холодильнике какую неделю не было даже льда: свет Зинаида экономила, а продукты купить было не на что.

С утра она зачем-то поперлась в собес, но там был выходной. На обратном пути завернула в продуктовый, прозванный местными «конюшней». Рыночные веянья «конюшню» обошли стороной, там все оставалось неизменным с тех лихих лет, когда слава Марьиной рощи гуляла по Москве и вместе с этапами расходилась по всей стране. Даже продавщицы остались прежние. Свои в доску. Если нужда прижмет, отпустят в долг — своим, естественно.

Но с «конюшней» у местных была связана одна неприятная традиция. При нужде, особенно ночью, считалось не западло грабануть родной продмаг. Но не дочиста, а ровно на продолжение банкета. Сегодня, как на грех, кому-то приспичило. Сковырнули фомкой замок и вынесли ящик водки, пару палок колбасы и охапку пакетов с чипсами.

В «конюшне» по этому поводу вяло хозяйничали менты. Тощая овчарка крутилась у них под ногами, подозрительно обнюхивая директора. Ашот, директор «конюшни», закатывал печальные армянские глаза, загибал пальцы, вспоминая, что где лежало и сколько стоило. Продавщицы подсказывали, но все только путали. Менты, как кони, хрупали списанными чипсами и ржали. Все, как обычно, ничего интересного.

Злая хуже некуда Зинаида отправилась домой. На полпути села на первую подвернувшуюся скамейку. Дальше идти сил не было. Требовалось срочно выплеснуть на кого-то скопившуюся злость. Зинаида Ивановна хищно осмотрелась, как старая псина, потрепанная жизнью и измученная блохами, которой уже наплевать, в кого вцепиться и что будет после. Такой зуд в зубах и кислота под языком, что хоть умри, а поцапайся.

— Сволочи! — со свистом выдохнула Зинаида Ивановна.

Адресатов было три. Группка молодых мамаш на соседней скамейке, магазин «Рамстор», чей транспарант на крыше застил полнеба, и правительство. Зинаида Ивановна решительно всклобучила сиреневый вязаный берет и пошла вверх по списку:

— Сволота одна! Проворовались все. И рыжий у них — главный вор.

Мамашки испуганно покосились на нее, но на провокацию не поддались.

— Понаоткрывали магазинов, сволочи! А простому человеку колбасы купить негде. С голоду помирать, да?! У-у, сволота одна кругом.

Краем глаза она заметила, что одна из мамашек покрутила пальцем у виска.

И тут Зинаиде Ивановне представился удачный повод перейти непосредственно к мамашкам. На шестом этаже дома напротив распахнулось окно, и в черном проеме возник седовласый мужчина в спортивной куртке. Вел себя мужчина странно. Качался из стороны в сторону и слабо взмахивал руками, словно выгонял мух, дружной стаей спикировавших в окно.

— Во сволота-то! Чуть свет, а уже зенки залил. Спортсмен хренов. — Зинаида Ивановна ткнула пальцем, указывая заинтересовавшимся мамашкам на мужчину. — Вот от таких сволочей рожаете, а потом мучаетесь. Он уже одной водкой ссыт, а вы под него лезете. Откель же деткам нормальным быть? А Лужков за всех уродов плати, да? Шиш вам, сволочи!

Но мамашки на провокацию опять не клюнули. Они уже во все глаза смотрели на странного мужчину в окне. Эти три женщины и стали потом свидетелями, Зинаиду Ивановну, опросив почему-то в протокол не вписали.

Мужчина перегнулся через подоконник, продолжая слабо разводить руками, будто плыл в теплой воде брассом, а не балансировал на тридцатиметровой высоте. Полежал так с полминуты да и соскользнул вниз. Пробил телом поредевшую крону клена (от удара в воздух взвилось трескучее облачко семян-вертолетиков) и грохнулся --">