Павлов Сергей - Ловушка

специалисткой на рынке уже сейчас.

В моей памяти навсегда запечатлелись её длинные, огненно-рыжие волосы, танцующие с ветром и играющие золотистым блеском при свете закатного солнца. Это самый яркий образ в памяти — момент нашей первой встречи.

Грейс — человек не творческий, скорее наоборот, прирождённая администраторша. Неординарных, творческих людей уважала, хотя старалась это зачем-то скрывать. Мне, будущему музыканту-песеннику, это сыграло на руку. Пусть мы с ней и были разными по натуре, но проводить время в обществе друг друга нам с ней было интересно.

Одевалась Грейс всегда стильно и дорого, но в её внешности никогда не встретишь неожиданного, необычного, нестандартного элемента. Хорошие причёски и одежда, как в модных журналах для солидных женщин, но никакой, ни малейшей творческой нотки или какого-нибудь «хулиганства». И скорее конец света наступит, чем Грейс сделает себе какую-нибудь безобидную татуировочку. Несовершенство, стремящееся к совершенству — что в этом мире может быть привлекательнее?..

Училась Грейс не то, что я, а в одной из европейских столиц. В наш живописный, провинциальный городишко она приезжала, вырываясь из плена суетливых будней, по выходным или на каникулы.

Профессор Молблан, посвятил свою жизнь квантовой физике, в частности теории суперструн. Я был человеком, далёким от науки, как в целом и его дочь, но именно она доступным, человеческим языком пояснила мне суть этой сложной теории. Случилось это в тот раз, когда мы с ней неслучайно оказались в одной компании отдыхающих на нашем горном озере. Лагерь разбили в самом диком местечке. Любительский кемпинг: отдых дикарями. Походная палатка на склоне берега, сверкающая гладь горного озера в низине, большой костёр, готовка пищи на огне и свежий воздух — всё, что требовалось для хорошей разрядки конкретно этой, трудолюбивой столичной перфекционистке. Правда, приехать сюда нам с ней было бы проблематично без новенького, отличавшегося повышенной проходимостью джипа Говарда Молблана. Профессор и сам любил во время отпусков колесить без определённой цели по диким местам, поэтому нашу с Грейс инициативу поддержал на все сто и даже одолжил свой джип.

В вечернем, фиолетово-синем небе зажглись первые звёзды, а мы с Грейс в это время сидели у костра. Это был наш тихий уголок на склоне берега, в отдалении от обычной кемпинговой суеты прочих отдыхающих. Наша просторная тёмно-зелёная палатка стояла слева, почти сливаясь в сумраке с лесным окружением. Алый джип Молблана весело, ярко поблескивал справа. Грэйс смотрела на спокойное, оранжево-жёлтое пламя, лениво поглощающее сухие дрова. Я бренчал на гитаре что-то по заказу Грейс. Так она, глядя на мои пальцы, гуляющие по струнам, рассказала, что суперструны представляют собой бесконечно тонкие одномерные частицы, колебания которых вызывают всё многообразие существующих во Вселенной элементарных частиц. Неделимые на части, субатомные частицы, такие как протон или электрон являются следствием звучания своеобразной гитары великого музыканта — некоей изначальной созидательной силы. Когда «гитарист» исполняет свою мелодию, он умело перемещает пальцы по деке инструмента, и длина струн от этого уменьшается, вызывая тем самым повышение частоты колебаний и, соответственно, их энергии. Натянутая струна будет вибрировать на разные лады, а при этом каждое сочетание нот соответствует конкретной неделимой элементарной частице — протону или электрону, фотону или мезону… Перебирая на суперструнах различные ноты, творец-гитарист исполняет целые аккорды, которые сливаются в бесконечные мелодии вселенной, создавая всё, что мы видим во вселенной, включая нас самих. Наш мир многомерен и суперструны — главный строительный материал всего существующего…

Ну а фундаментальные силы, действующие на те самые суперструны, колоссально велики. Для того чтобы разомкнуть подобную связь, либо как-то воздействовать на неё — «сыграть свою мелодию», — пришлось бы использовать недоступные человечеству, гигантские источники энергии. Но что мы получим, раскрутив эти «сверхскрученные струны»? Говард Молблан, был уверен в том, что это приведет человечество к небывалому скачку прогресса. Куда именно этот прогресс привёл бы человечество впоследствии, его не интересовало. Он не политик и не стратег. Он — учёный. Учёный, одержимый идеей преодолеть ограничения --">