Андрей Дмитриевич Балабуха - Маленький полустанок в ночи

потрясающе! Ведь все эти люди абсолютно нормальны. Во всем, кроме своей феноменальной способности к чему-то одному. Это не патологические типы, нет. А что, если представить себе все эти возможности, сконцентрированными в одном человеке — этаком Большом Бухарце, а? Впечатляющая была бы картина… Попробуйте-ка построить такую модель, Борис Вениаминович.

III

Звонок.

Баржин задвинул ящики картотеки, вышел из чулана, погасил свет. Звонок повторился. «Ишь не терпится кому-то», — подумал Баржин.

За дверью стоял Озол. Если кого-либо из своих Баржин и мог сейчас принять, то именно Озола.

Или Муляра, но Муляр где-то в Крыму. Ведь оба они не были сегодня в лаборатории, они «внештатные».

— Привет! — сказал Озол. — Между прочим, шеф, это хамство.

— Что — это? — удивился Баржин. Он никак не мог привыкнуть к манерам Озола.

— Чистосердечное раскаяние облегчает вину, — мягко посоветовал Озол. Потом прислушался: — У вас, кажется, тихо? Ну, да в любом случае разговаривать на лестнице — не лучший способ. — Прошел в квартиру; не раздеваясь, заглянул в комнату. — Неужто я первый?

— Первый, — подтвердил Баржин, — И надеюсь, последний.

— Не надейтесь, — пообещал Озол и спросил: — Чем вы боретесь с ранним склерозом, Борис?

Тем временем он разделся, вытащил из портфеля бутылку вина, сунул ее в холодильник.

— Что вы затеяли, Вадим? — спросил Баржин.

— Отметить ваш день рождения.

Баржин крякнул.

— Нокаут, — констатировал Озол. — Вот они, ученые, герои, забывающие себя в труде!..

— Уел, — сказал Баржин. — Ох и уел же ты меня, Вадим Сергеевич! Ну и ладно, напьемся.

«Камин затоплю, будем пить…» — Цитатчик, — грустно сказал Озол. — Начетчик. Как там еще?

«Знает он или не знает? — размышлял Варжин. — Похоже, что нет. Но тогда почему не спрашивает, чем сегодня кончилось? Выходит, знает. Черт бы их всех побрал вместе с их чуткостью и тактичностью!» — Кстати, шеф, заодно обмоем маленький гонорар, — скромно сказал Озол.

— Что?

— «Сага о саскаваче».

— Где?

— Есть такой новый журнал, «Камчатка». В Петропавловске. Случайно узнал, случайно послал, случайно напечатали… Бывает!

— Поздравляю!

— Ладно, — буркнул Озол. — Поздравлять после будете. Потом. А пока накрывайте на стол. Ведь сейчас собираться начнут. Не у всех же склероз. А я займусь кофе. Что у вас там есть?

— Сами разберетесь, — сказал Баржин.

— Разберусь, естественно. — Озол скрылся в кухне, и вскоре оттуда раздался его страдальческий голос: — И когда я научу вас покупать кофе без цикория, Борис?

«Знает, — решил Борис. — Конечно, знает. Ну и пусть». Почему-то ему стало полегче — самую малость, но полегче.

IV

Озол таки знал.

С самого утра у него все валилось из рук. Даже правка старых рукописей — работа удивительно интересная, которой он всегда вводил себя в норму, — и то не шла.

Он пытался читать, валялся на диване, курил… С четырех начал дозваниваться в лабораторию — тщетно! И только около семи ему позвонил Гиго.

Итак, первая попытка оказалась неудачной. Плохо… Но и не трагедия.

— С шефом здорово неладно, — сказал Гиго. — Я, конечно, понимаю, что ему тяжелее всех нас, но… Он даже не попрощался ни с кем. Я такого не помню.

Ну конечно, это же Баржин, «счастливчик Баржин», не знавший еще ни одного поражения…

— Ладно, — сказал Озол. — Это поправимо. Кстати, ты не забыл, что шеф нынче именинник?

— Но он никого не приглашал.

— Я приглашаю. — Озол повесил трубку.

Ему не нужно было напрягать воображение, чтобы ясно представить себе, как все это происходило: Озол хорошо знал и обстановку, и людей.

…Яновский увел Перегуда в физиологическую экспериментальную. Перегуд сел в кресло — большое, удобное, охватывающее со всех сторон кресло энцефалографа; под потолком начала мерно вспыхивать — три раза в секунду — лампочка; заунывно запел усыпляющий сигнал. Зойка с Лешкой и Борей-бис замерли в машинной, куда подавалась информация со всех налепленных на Перегуда датчиков. У дверей наготове стоял Зимин — на случай экстренной медицинской помощи, хотя представить себе ситуацию, в которой такая помощь могла бы понадобиться, довольно трудно.

Слишком проста вся схема эксперимента. Баржин заперся в своем кабинете. Гиго мягкой походкой горца прогуливался по коридору, где толклась молодежь из обеих экспериментальных групп.

--">