Михаил Николаевич Грешнов - Продавец снов (с иллюстрациями)

разгоревшийся в связи с бредовыми передачами робота, упал. Красная звезда в небе оставалась таинственной и чужой.

Только Марина, преподававшая теперь в кибернетической школе, говорила на уроках ребятам:

— Я верю, что Стенк живет среди марсиан, бродит по берегам каналов. Видит чужую жизнь. Мы тоже с вами увидим.

У мальчиков и девочек, таких же немыслимых фантазеров, как и Марина, замирали сердца. Они были романтиками, ученики кибернетической школы, любили мечтать и считали за счастье, что их учительница мечтает вместе с ними.

Они не ошиблись. Через год радио Калужского космодрома приняло сигналы из космоса. Стенк просил указать место и время для посадки его корабля. Радисты сочли телеграмму шуткой. Стенк повторил запрос и потребовал немедленного ответа. О телеграмме было доложено директору космопорта. Система дозора сообщила о приближении к Земле корабля. Директор дал распоряжение принять корабль. Все, кто в этот час был свободным от дежурства, наблюдали посадку. Она была сделана мастерски, опытные пилоты могли позавидовать приземлению. К ракете был подан трап. При полном молчании огромной толпы Стенк опустился по трапу. Был он цел, начищен до блеска, смазан. Ни один шарнир не скрипнул, пока он спускался по лестнице, и это потрясло присутствовавших при встрече техников. Но более глубокое потрясение испытали все минуту спустя, когда Стенк, отойдя от трапа, сказал:

— Марсиане приветствуют граждан Земли!

И теперь молчали — от изумления.

— Есть здесь ученые? — спросил Стенк.

Безмолвие было ему ответом.

— Математики, сейсмологи, физики?..

Несколько человек откликнулось:

— Есть!..

— Я должен поговорить с вами, — оказал Стенк. — Где мы можем собраться?

Разговор состоялся в конференц-зале в здании космопорта. Стенк подошел к доске, взял кусок мела и сказал присутствующим:

— Запишите формулу предсказания землетрясений…

Зал зашелестел раскрываемыми блокнотами.

— Формулу фотонной реакции, — продолжал Стенк.

Мел так и сновал по доске, выводя колонками формулы. Но… ни один человек в зале не понимал математических знаков, написанных Стенком.

— Схема получения антиматерии, — продолжал Стенк, рисуя замысловатую схему. — Минерал зилен смешиваем с киром и облучаем арктоном. — Стенк ставил знаки минералов, обозначал мощность лучевого потока, но никто в зале не понимал символики.

— Дальше, — говорил Стенк, — смесь прессуется в присутствии катализатора…

Стенк чертил схему, обращаясь поминутно к ученым, и повторял, как хороший профессор, значение узлов и поточных линий, но ученые в зале готовы были рвать на себе волосы, не понимая ни одного знака.

— Теперь запишем формулу взаимодействия гравитационного поля и времени…

— Довольно! — крикнул кто-то, не выдержав.

Стенк удивленно остановился.

— Что ты здесь написал? — спросил молодой ученый.

Стенк положил мел, повернулся к ученому корпусом.

— Я вас попрошу, — сказал он, — говорить мне «вы». Хотя бы из уважения к марсианской цивилизации.

Зал ахнул и замолчал.

— Я написал на доске, — сказал Стенк, — то, что мне поручили передать землякам. Могу сообщить еще многое…

— Мы ничего не понимаем! — раздались возгласы в зале.

Робот молча развел руками.

— Напишите формулу площади круга, — попросили Стенка из зала, подозревая мистификацию.

Стенк написал.

— Формулу постоянной Планка.

Стенк написал и эту формулу.

— Вычислите квадратуру круга…

Стенк написал две строки марсианскими знаками. По залу пронесся стон.

— Ничем не могу помочь… — Стенк с сожалением посмотрел на людей.

— Стенк! — кричали ему. — Вы морочите нам головы!

— Вы не верите в существование марсиан?.. — спросил Стенк.

— Шарлатан! — крикнул кто-то в ответ.

Стенк решительно шагнул в зал:

— Назвать фамилию крикнувшего сейчас «Шарлатан»?

— Назови!

— Назовите… — поправил Стенк.

— Хорошо, назовите!

— Крикнул младший техник слежения Огородников!

Огородников спрятался за спины, красный как помидор.

— Могу сказать Огородникову, — продолжал Стенк, — о чем он думает в эту секунду. Вот его мысль: «Дернуло меня, дурака, кукарекнуть не вовремя!..»

— Правда? — спросили у Огородникова.

— Правда, — усмехнулся тот.

В зале стало тихо-тихо. Каждый понимал, что с этого началась новая эра.

--">