Джеральд Даррелл - Под пологом пьяного леса

Джеральд Даррелл Под пологом пьяного леса

Моей жене ДЖЕКИ в память о зверюшках прерий и других bichos

ПРЕДИСЛОВИЕ

Перед вами рассказ о шестимесячном путешествии по Южной Америке, которое я и моя жена совершили в 1954 г. Мы хотели собрать коллекцию редких животных и птиц, обитающих в этой части земного шара, и доставить их живыми в зоопарки Англии. В этом отношении поездка не удалась, так как некоторые непредвиденные обстоятельства нарушили все наши планы. Путешествие должно было состоять из двух частей. Прежде всего мы хотели спуститься к крайней южной оконечности континента, до Огненной Земли, и наловить там уток и гусей для Севернского общества охраны водоплавающей птицы. По прибытии в Буэнос-Айрес выяснилось, что мы попали в разгар курортного сезона и все билеты на самолеты, летающие к аргентинским озерам и оттуда на Огненную Землю, проданы на месяцы вперед. Так же трудно было сесть и на пароход. Убедившись в невозможности добраться до цели ко времени гнездования птиц и высиживания птенцов, мы с сожалением вынуждены были отказаться от этой поездки. Далее, мы намеревались отправиться в Парагвай и посвятить несколько недель сбору животных и птиц, а затем не торопясь вернуться в Буэнос-Айрес по рекам Парагвай и Парана. Тут нас также постигла неудача, на этот раз из-за политических обстоятельств. Мы вернулись из Южной Америки не с обширной коллекцией, которую мы рассчитывали собрать, а лишь с маленькой горсткой животных. Но даже в неудачах есть свои светлые стороны, и как раз об этом я и хотел рассказать в своей книге…

ПРИБЫТИЕ

Пароход входил в порт. Опершись о поручни, мы любовались медленно открывавшейся перед нами панорамой Буэнос-Айреса. Небоскребы вздымались ввысь под ярко-голубым небом, словно разноцветные сталагмиты, испещренные бесчисленными окнами, сверкавшими на солнце. Мы все еще как завороженные наблюдали это зрелище, когда пароход пришвартовался к пристани и огромные здания выросли над нами; их неясные отражения дробились на темной воде, подернутой легкой рябью. Наши размышления о современной архитектуре были прерваны появлением человека, до того похожего на Адольфа Менжу ^[1], что на мгновение я даже усомнился, не попали ли мы на другой конец Американского континента. Осторожно пробравшись через толпу кричавших и оживленно жестикулировавших иммигрантов, он не спеша подошел к нам и улыбнулся. По его безупречному виду невозможно было предположить, что температура в тени доходила до 90 градусов по Фаренгейту ^[2].

— Джибс, из посольства, — представился он. — Я искал вас в первом классе, никто меня не предупредил, что вы путешествуете здесь, внизу.

— Мы и сами не знали, что поедем вторым классом, пока не сели на пароход, — объяснил я, — но было уже слишком поздно.

— Вероятно, для вас это было довольно… э-э… необычное путешествие, — заметил Джибс, глядя на рослого испанского крестьянина, энергично сплевывавшего прямо ему под ноги. — К тому же, мне кажется, здесь еще и очень сыро.

Мистер Джибс начинал мне нравиться.

— Пустяки, — ответил я небрежно, — вы бы побывали здесь в бурную погоду, тогда действительно сыровато. Мистер Джибс слегка вздрогнул.

— Представляю, как вам хочется на берег, — сказал он. — Все будет в порядке, через таможню я проведу вас в два счета.

Моя симпатия к мистеру Джибсу перешла в глубокое уважение, когда я увидел, как непринужденно держался он в таможне; улыбаясь, он вежливо и вместе с тем уверенно разговаривал с чиновниками. Он извлек из карманов какие-то огромные бланки, испещренные красными печатями, и через десять минут мы вышли из таможни и погрузили в такси наш необычный багаж. Затем мы помчались по улицам, шириною соперничавшим с Амазонкой, мимо небоскребов, аллей и прекрасных парков. Через час после прибытия мы уже находились в чудесной квартирке на седьмом этаже, из которой открывался вид на гавань. Мистер Джибс уехал в посольство, оставив нас отдыхать после дороги и намереваясь, очевидно, совершить до ленча еще несколько чудес. Поупражнявшись с полчаса в хитром искусстве пользоваться аргентинскими телефонами, мы весело провели следующий час, обзванивая всех тех, к кому мы имели рекомендации, и сообщая им о своем приезде. Таких людей оказалось очень много, так как мой брат некоторое время жил в Аргентине и, не проявив ни малейшего сострадания к своим друзьям, снабдил --">