Эрнест Сетон-Томпсон - Буйный и Колючая холка

Эрнест Сетон-Томпсон Буйный и Колючая холка

Жизнь и приключения дикого кабана

I. Мать

Она была обыкновенной дикой свиньей из Южной Виржинии — длинноногой и длиниорылой, с сильными плечами и крепко сбитыми боками. Ее острые белые клыки, хоть и короткие, могли навести ужас на любую собаку, вздумавшую усомниться в ее смелости. Летом она бродила на лужайках возле фермы Прунти, а зимой, когда пищи было мало, вполне корыстно предпочитала скотный двор. Кого только не заносило сюда подкормиться и припасами, и отходами!

Промелькнула ранняя весна, наступило ясное лето. О его приходе возвестили по установившейся традиции кардинал и дрозд, а на низком берегу реки появились его гонцы — сон-трава и пролеска. Колючая Холка вышла из хлева, мигая белесыми глазками. Задумчиво обнюхав землю, она прошла мимо кучки зерна, которое, несомненно, чуяла и еще вчера проглотила бы с жадностью. Ей было явно не по себе; она обнюхивала землю, пока не достигла ручья и не напилась вволю. Переваливаясь с боку на бок, Колючая Холка перешла ручей вброд и направилась в лес. Она настороженно прислушивалась и оглядывалась, а потом вдруг вернулась и пересекла ручей еще в двух местах: так поступают дикие свиньи, чтобы избежать погони. Она брела все дальше и дальше, пока не увидела в глубине тенистого леса дерево, вырванное с корнем. Видно, она была здесь не в первый раз: судя по слою травы и листьев, она заранее приготовила себе ложе. Обнюхав его, Колючая Холка принялась снова собирать траву, замирая как вкопанная, стоило ветру донести какой-нибудь незнакомый звук. Дважды Колючая Холка порывалась уйти, но каждый раз возвращалась и неловко укладывалась в свое гнездо.

О, мать-природа, ты так сурова к материнству в городах, где отовсюду можно ждать помощи, ты так добра к лесной твари, которая должна вынести это испытание в одиночестве, благословив ее и силой, и быстрым разрешением от бремени!

Когда солнце заглянуло на рассвете под старый сучковатый корень, его взору предстали поросята, прильнувшие к матери — живому барьеру, отгородившему их от внешнего мира. Младенчество всегда прекрасно. Те, кто считает свиней живым воплощением всех пороков и неопрятности, подивились бы красоте этих малышей, совершенству материнской любви. Колючая Холка не размышляла о том, какие у них милые круглые тельца, как нежна их кожица, просто с приливом новых сил она все больше привязывалась к своим поросятам.

Малыши крепли и постоянно хотели есть; отталкивая друг друга, они тыкались пятачками в ее тело, и двойной ряд пятачков удваивал материнскую радость. Пока дети еще не могли следовать за ней, Колючая Холка неохотно отлучалась от них даже на короткое время, чтобы подкормиться и сходить на водопой, и возвращалась по их малейшему зову. Обычно главное место в ее жизни зимой занимал скотный двор, но желание укрыть своих малышей от чужих глаз заставило молодую мать увести их подальше, в глубь леса, как только они начали бегать. И задорная веселая ватага, перерывшая рыльцами-буравчиками все вокруг, вскоре набралась сил и удивительных знаний о лесных запахах.

Лес в мае изобиловал пищей. У каждого раннего цветка был корень-луковица — очень сытный корм. А если среди них попадались ядовитые растения, то добрая мать-природа позаботилась отметить их дурным запахом, необычным вкусом, колючкой, своего рода предупреждением лесному кабану, и сделать их неприятными остроконечным вопрошающим рыльцам веселой хрюкающей компании. Они познавали жизнь на своем опыте.

Колючая Холка еще кормила поросят молоком и целыми днями искала съедобные корни и ела. Как только она переходила на новое место, поросята бросались его обнюхивать. Мать считала, что корни, оставшиеся в земле после расчистки, — самый лучший корм, и поросята, обнюхав их, выразили свое одобрение. Вдруг какое-то странное жужжащее крылатое существо с желтыми полосами опустилось на лист возле самого носа симпатичного рыжеголового поросенка. Рыжеголовый тронул его острым рыльцем, и тогда неизвестное существо — рыжеголовый даже не мог взять в толк, что он --">