Вадим Федорович Мужчинкин - Морские львы и котики

уходят в предшествующий языковый пласт — к айнам, а из двух морских львов этих вод один — «волосатая рыба», или «морской конь» (у европейцев той эпохи морским конем был морж), а второй — «олень побережий», в латинской транскрипции (azika), почти не отличимый от своего собрата с противоположного берега Пацифики инкского (azuka). Впрочем, согласно современному толковому японскому словарю «морской конь» — это тропическая тихоокеанская морская корова дюгонь, т. е. название и здесь переходит со зверя на зверя. В качестве контраста ко всем трем моделям называния океанского зверя (романо-германской, русской и японской) можно привести специализированную культуру охотников на морского зверя: в каждом из трех локальных диалектов азиатских эскимосов (науканского, чаплинского и сиреникского) есть специальный термин для обозначения морского льва — сивуча.

Помимо чистого интереса к формированию языка, попытки понять ход наименования невиданных прежде океанских зверей разными группами землепроходцев, обживавших земной шар, имеют два практических выхода. Для сегодняшнего хозяйствования надо знать, какой была фауна и флора данного места несколько веков назад, а следы этого, сохранившиеся в архивах или языковой памяти местных жителей (например, в названии мыса, бухты или острова), трудны для истолкования. Других же следов, к сожалению, почти нет. Для того же сегодняшнего хозяйствования надо знать, что и по каким причинам произошло с данной фауной за последние века, т. е. надо знать, как именно хозяйствовали землепроходцы. А способ хозяйствования, очевидно, неодинаков у группы, именующей всех морских зверей одним словом, и у группы, различающей мелкие подразделения. Также небезразлично, видят ли в звере только шкуру или еще что-нибудь. Как вычислить те перемены, которые произвело появление нескольких тысяч конкистадоров XV–XVI вв. в Африке, Америках и на островах трех океанов, притом что население Земли для того времени оценивается в полмиллиарда человек. Грузы тюленьих шкур и жира упоминаются в описаниях испанских и португальских плаваний по Атлантике XIV в., те же грузы берет Колумб. Испанский хронист XVII в. пишет о том, что тюленями кишат необитаемые острова у перуанских берегов и что жир их, идущий на освещение у испанцев, так же как прежде у индейцев, продается в Кальяо по 4 песо за бутылку. Тот же хронист приводит неизменные на протяжении веков рыбацкие обвинения: тюлени сжирают всю рыбу вокруг (один зверь за 15 минут съел 6 арроб рыбы, т. е. около 70 кг!) и рвут сети. О тюленях атлантических Канарских и Азорских островов сейчас напоминают лишь названия мелких островков и скал, а южноамериканских ластоногих можно увидеть и сейчас, но сколько (и где) их было во времена экспедиции Магеллана, мог бы написать его хроникер Пигафетта^[3], но в его записках этого нет. Так же мало мы знаем о тех громадных стадах ушастых тюленей, которые должны были быть перед глазами Александра Селкирка^[4] во время его робинзонады на островах Хуан-Фернандес (прошло чуть больше полувека после его освобождения, и котов стали бить там сотнями тысяч).

За пять веков европейской экспансии происходило включение неизвестных прежде отариид (Европа — единственный из континентов, где на берегах не было в это время никаких ушастых тюленей) не только в европейскую экономику и европейские языки, но и в европейскую науку. И здесь неожиданным оказывается, как мало дали миллионы забитых во время промыслового бума зверей просвещенным XVIII и XIX вв. Если взять наиболее изученных беринговоморских морских котов, то первые описания их жизни появляются в середине позапрошлого века (записки штатных натуралистов Великой северной экспедиции С. П. Крашенинникова и Г. Стеллера). Затем исчезают упоминания об этих зверях на целый век, вплоть до опубликования обстоятельных записок епископа Иннокентия (И. Е. Вениаминова)^[5]. Только в конце прошлого века публикуются первые описания анатомии и первые карты лежбищ, тогда же выходит в свет четырехтомная сводка «Морские коты и котовые острова Северной Пацифики» под редакцией известного ихтиолога Д. Джордана с собранным под общей обложкой широким набором материалов и рекомендаций (от объявления вредным недопромысла до пожеланий сохранить русские названия местностей на отошедших к США Прибыловых островах). Публикации следующего полувека можно перечесть по пальцам. А потом приходит третья волна: публикации --">