Сергей Трофимович Алексеев - Ох, охота!

жизнь человеческая упала в цене. Под колесами автомобилей гибнут сотни тысяч, так неужели нельзя отстрелять несколько десятков по специальным разрешениям? Например, тех, кому нужна эвтаназия? Уголовников? Людей, одержимых суицидом? В обществе потребления всегда чего-нибудь хочется эдакого, например человечинки. Дай Бог, чтоб я оказался не прав.

Охота, это древнейшее занятие сейчас в большей степени приобрело дорогой вид спорта, развлечение для состоятельных людей, однако во многих регионах страны, особенно на Севере и в Сибири, в ее отдаленных, традиционно промысловых районах охота, рыбная ловля и сбор дикорастущих растений по-прежнему являются основным видом добывания средств к существованию. Там просто другой работы нет, тем паче что закрылись предприятия, разъезжаются северные поселки и вообще оголяется пространство, с такими трудами освоенное нашими предками. Охота для оставшихся — это сейчас спасение от полной нищеты. Что далеко ходить? В начале девяностых, когда закрылись все издательства, а деньги обесценились, я спасался в буквальном смысле от голода и помогал ближним практически одной охотой. Благо, что в те времена начальником охотуправления Вологодской области работал Валерий Дмитриевич Солдатенков, который сидел на «хлебном» месте и мог бы озолотиться, но всю жизнь оставался бессребреником, поскольку не начальству угождал и не новым русским, а подкармливал таких же, как я, тем, что давал лицензии на отстрел медведей и лосей.

И еще тогда появилась мысль, что наши российские охотничьи угодья со зверем и птицей это самовосполняемый стратегический запас, доступ к которому имеет каждый живущий на этих просторах. Когда уже ничего нет, кормить начинает лес. Так во время войны, когда все здоровые мужики были на фронте, а часто случался неурожай или картошка к середине зимы сгнивала, деревня спасалась медвежатиной. В то время на косолапого лицензий не требовалось, это за лося могли и в тюрьму посадить, потому мой отец, еще будучи подростком, караулил зверя на колхозных овсах или искал берлоги по осени, когда белковал, и берег их до зимы. Берлога со зверем — это что твоя кладовая! Понадобилось — пришел и взял, а нет, так и пусть себе лежит, не испортится.

В. Перов. Охотники на привале

Когда отец отстреливал медведя на берлоге (в одиночку, с одностволкой!), бабы и пацаны впрягались в конские сани (лошадь к зверю было не подвести), ехали в лес, грузили добычу и везли в деревню. А там снимали с него шкуру, причем ее сразу же выскребали, чтоб и жиринки не пропало, мясо делили на всех и таким образом поднимали военных ребятишек. И что любопытно, именно добыча и ее дележ превращали колхозников в настоящую общину, основанную на совести и справедливости. Например, долю увеличивали, если в семье был парень призывного возраста — хоть немного откормить следовало перед фронтом. Болящим давали внутренний жир, желчь, лапы, когти — это ведь не зверя добывали, а целую аптеку!

Уже в наше время есть много охотников, живущих в сельской местности, — в основном это пожилые люди, которые достаточно просто и надежно пополняют свой мясной рацион добычей легко восполнимого зверя — зайца. Не нужно ни лицензий, ни путевок, только гончака, ружье да опыт. И ходить далеко не нужно — несколько километров от деревни. За две-три недели, по чернотропу и первому снегу, зайчатники обеспечивают себя на всю зиму да еще детям в город посылают. И жалуются только, шкурки приходится выбрасывать, не принимают…

Мне кажется, в нашей стране с ее историческим укладом живущих с лова, к природным «запасам» включая дикорастущие, и следует относиться как к общедоступному стратегическому запасу. Русский человек, в жилах которого течет ловчая кровь, всегда способен воспользоваться им, и по неписаным законам никогда не станет злоупотреблять своей возможностью. Когда его положение таково, что он может прокормиться, например, за счет своего хозяйства и заработка, будьте уверены, человек не пойдет в лес и не станет стрелять все, что шевелится. Другое дело, дабы утешить свою пламенную охотничью страсть, сходит раз-другой и успокоится.

Большинство охотников превращаются в ловцов (добыча ради пропитания), а то и браконьеров, в большей степени по экономическим причинам. Благополучный и сытый человек, если --">