Джек Лондон , Эрнест Сетон-Томпсон , Альфред Эдмунд Брэм , Стеси Блэк , Ф. Марз , А. Хублон , Джон Мэкки , Н. Рагоза - Волки

крепких стальных волчьих капканов, — и расставил их по четыре на каждой из тропок, сходящихся у каньона; каждый капкан был отдельно прикреплен к бревну, и каждое бревно отдельно закопано. Зарывая их, я аккуратно снимал дерн и складывал каждый комок выбранной земли на брезент. Таким образом, когда все было сделано и дерн заложен обратно, глаз не мог уловить никаких признаков дела человеческих рук.

Запрятав капкан, я проволок труп бедной Бланки по каждому месту, обведя кольцом весь ранг, и в заключение отнял у нее одну лапу и наделал ею ряд следов над каждым капканом. Словом, я пустил в ход все известные мне уловки и предосторожности и поздно вечером удалился дожидаться последствий.

Один раз в течение ночи мне почудилось, что я слышу старого Лобо, но я не был в том уверен. На следующий день я отправился в объезд, но вечер настал прежде, чем я успел обогнуть северное ущелье, и пришлось вернуться ни с чем.

За ужином один из ковбоев сказал:

— Утром скот поднял большую возню в северном каньоне, — не попалось ли что в капканы?

Было уже далеко за полдень, когда я на следующий день достиг указанного места. При моем приближении с земли поднялась большая серая фигура, тщетно пытаясь вырваться на волю, и глазам моим предстал Лобо, король Куррумпо, скованный тисками капканов.

Бедный старый герой! Он не переставал искать свою подругу и, когда нашел след, проложенный ее телом, опрометчиво бросился за ним и попал в подстроенную ему ловушку. Здесь он лежал в железных челюстях всех четырех капканов. Лобо пролежал здесь два дня и две ночи и окончательно выбился из сил, порываясь на волю.

Тем не менее, когда я приблизился к нему, он встал, ощетинился и, возвысив голос, потряс в последний раз стены ущелья глубоким низким ревом, призывным зовом его стаи. Но некому было ему ответить, и он повернулся, собрав все свои силы, и отчаянно рванулся, стараясь схватить меня.

Глазам моим предстал Лобо, король Куррумпо, скованный стальными тисками капканов…

Но каждый капкан был мертвым грузом фунтов в триста, и в его безжалостных тисках, с лапами, сжатыми стальными челюстями, и с перепутанными между собой тяжелыми бревнами и цепями, он был совершенно беспомощен, и только его большие клыки скрежетали по жестким цепям.

Когда же я отважился прикоснуться к нему стволом винтовки, он оставил на нем борозды, которые сохранились и поныне. Глаза его позеленели от ненависти и злобы, челюсти громко щелкнули. Но он ослабел от голода, усилий и потери крови и вскоре снова в изнеможении опустился на землю.

Я размахнулся лассо, со свистом взвившимся над его головой. Но он далеко еще не покорился, и не успела гибкая петля опуститься ему на шею, как он схватил зубами веревку и мигом рассек ее жесткие пряди, упавшие двумя кусками к его ногам.

Разумеется, мне оставалась еще винтовка, но не хотелось портить его шкуры, поэтому я поскакал обратно в лагерь и возвратился с ковбоем и запасным лассо. Мы швырнули своей жертве палку, которую он схватил зубами, и не успел он ее отбросить, как наши лассо уже засвистали в воздухе и охватили его шею.

Но прежде чем свет погас в его свирепых глазах, я вдруг крикнул: «Погоди, не станем убивать его, а возьмем живьем». Он уже настолько ослабел, что нам было легко просунуть ему толстую палку в пасть, задвинуть ее за клыки, затем связать челюсти прочной веревкой, также прикрепленной к палке. Палка задерживала веревку, веревка — палку, что делало его вполне безопасным.

Почувствовав свои челюсти связанными, он перестал сопротивляться и, не издавая ни звука, спокойно и прямо смотрел на нас. И с этих пор перестал обращать на нас внимание.

Мы надежно связали ему ноги, но он ни разу не заворчал, не застонал и не повернул головы. Затем мы соединенными силами с трудом взгромоздили его на лошадь. Дыхание его звучало ровно, как во сне, и глаза снова были ясны и блестящи, но не смотрели на нас.

Они смотрели на разворачивавшуюся вдали долину, где осталась его разбросанная стая. И он все продолжал смотреть, — до тех пор, пока лошадь не спустилась по тропинке в ущелье и скалы не заслонили от него пространства.

Медленно передвигаясь, мы благополучно достигли ранчо и, снабдив волка ошейником и крепкой цепью, привязали его на пастбище и освободили от веревок.

Я --">