Роман Шнайдер - Человек с запахом страха

по обе стороны, насколько хватало взгляда и, похоже, подъема было не избежать.

Произведя на свет бурный монолог недовольств и ругательств, Игорь сделал первые шаги, навстречу новому испытанию. Первые метры дались довольно просто, но отсутствие физической формы, особенно после ночного забега, скоро дали о себе знать. Сделав несколько шагов, Игорь находил выступ, на котором пережидал, пока дыхание не восстановится. Очередной выступ представлял собой кусок металлической балки, по виду, надежной. Игорь, крякнув, присел на ее край, и вытянул было ноги, как вдруг почувствовал движение обломков. Времени у Игоря оставалось ровно на то, чтобы понять, что он вместе с обломками движется вбок и вниз. Внезапно он слетел с балки, послышался звон бьющегося стекла и возникло ощущение падения. На этом моменте сознание его поглотила темнота. Игорь отключился.

Голова ужасно раскалывалась, перед глазами стояла пелена. Игорь лежал в неестественной позе, но, несмотря на это, ему очень повезло – похоже, что он ничего не сломал, хотя и двигался с трудом. Сколько-то времени ушло просто на то, чтобы прийти в себя и осмотреться. Провал, в котором оказался Игорь, напоминал большой колодец, сужавшийся кверху, с высокими стенами – 4, может быть 5 метров. Единственный видимый выход освещал эту комнату тусклым светом пасмурного вечера. Игорь оказался в ловушке. В животе предательски заурчало.

Рыжий пес продолжал бесцельно бродить по вымершему городу в поисках пропитания. Птицы и другие животные были слишком умны, чтобы их можно было поймать, да и он был уже порядочно стар. За последние два дня у него и крохи не побывало во рту, кроме каких-то более-менее пригодных травинок и пары сухих косточек. Вечерело. Так бы и продолжал рыжий свой бесцельный, но важный поход, если бы не почувствовал знакомый запах. Запах человека, который боялся.

Пес легонько потрусил в сторону огромной горы обломков, откуда все отчетливей различался этот запах… а с ним еще какой-то, от которого даже повидавшему многое животному стало не по себе. Вскоре он увидел углубление, приблизившись к которому можно было различить небольшое отверстие. Запах шел точно оттуда. Рыжий не стал подходить к самому краю, осторожно вытянув голову, пытаясь заглянуть внутрь. На дне глубокой ямы недвижно сидел человек. Пес различил второй запах. Это было отчаянье. Человек попал в ловушку и никак не мог выбраться и, видимо, считал, что его дни сочтены. Уж очень рыжему псу стало жалко этого человека, но, понимая свою беспомощность, ему ничего не оставалось, кроме как тихонько завыть.

Игорь как-то сразу примирился с судьбой. Где-то в глубине души он соглашался, что все должно закончится именно так. Несмотря на это, Игорь нашел в себе силы сесть, оставив ноги в воде, более того, даже позволил себе поболтать ими, разбалтывая лужу. Невесело усмехнувшись он уставился в точку и стал покорно ждать своего часа. Стало совсем темно, Луна освещала руины наверху, но свет ее практически не попадал внутрь. Снаружи что-то зашуршало. Поначалу Игорь не придал происходящему внимания, но когда до него отчетливо донесся вой, он будто пробудился. Вскинув голову вверх, Игорь увидел страшенную черную голову с золотисто-зелеными глазами, которая затянула свою могильную песнь. Ему казалось, что сама смерть за ним пришла. Вместе с ней, к Игорю пришла и жажда жизни. Он даже не слышал и не понял, как громко и надрывно кричал.

Крик вырвался из отверстия, будто столб магмы из жерла извергающегося вулкана, обдав рыжего пса такой дозой ужаса, что он сам ощутил панический страх и галопом мчался куда глаза глядят, пока крик не затерялся в наступившей ночи.

Игорь выждал несколько часов, после чего отважно полез наверх. В первые же секунды он в кровь разодрал левую ладонь, но даже не заметил этого. Ясность сознания, вместе с болью пришли, когда Игорь был уже почти на самом верху и уже чувствовал сладкий запах свободы. Силы стремительно подходили к концу, свободного места становилось все меньше, непонятно, как он вообще смог провалится. Игорь молился, уговаривал себя лезть дальше, и последним, стремительным рывком, выбросился на поверхность, словно раненый кит на берег. Радоваться или праздновать было невмоготу. По молчаливому лицу ручьями текли слезы облегчения.

Силы так и не вернулись. Истощенный организм терзали голод и жажда, а холм был все так же высок.

--">