Е. Розенблюм - Сказки Патика-Эмпатика

своей, пиявищной, позиции, чтобы попереживать за собственную бесценную персону и подпитать чувство собственной важности.

— Я понимаю, что всё, что ты говоришь, всегда основывается на опыте многих и многих поколений и глубоком анализе. Но чувства говорят мне, что моё предназначение — быть здесь. Я должен расшатать ось их саморефлексии и хоть немного ослабить эту поразительную эгоцентричность.

— Патик, их реальность — это прошлое.

— Я знаю, но почему-то мои ощущения говорят мне, что это — настоящее, причём такое, которое можно изменить. Я не могу противиться голосу своей интуиции.

— Пусть так, но твоё физическое тело не может всё время пребывать в сновидении. Ему нужно питаться и двигаться. Ты не представляешь, во что оно превратилось, это обтянутый кожей скелет. Не забывай, что без крепкого тела — и сознание ослабнет, и ты не сможешь здесь бродить.

— Это не совсем так, ты знаешь не всё.

— В смысле?

— Я нашёл источник энергии, который сможет питать сознание независимо от существования материального тела.

Дедушка не ожидал услышать такое и надолго замолчал. Он хотел хоть что-нибудь сказать, но никак не мог собраться с мыслями, потому что его умственная эмпатия обречённо шептала, что всё кончено.

— Пожалуйста, не делай этого, — наконец, попросил он. — Скорее всего, ты знаешь не всё, и это какая-то ловушка. Подумай, почему все бестелесные существа так стремятся обрести тело. Наверняка в их существовании есть какие-то недостатки, о которых тебе, обладающему телом, они ни за что не расскажут. В их интересах, наоборот, всё преподнести так, будто тело — это ненужное отягощение для крылатого сознания. Пойми, когда ты узнаешь на собственном опыте, что значит остаться без тела, будет уже поздно, его тебе никто не вернёт. Тело — это чудесный дар, который ты получил уж, кто знает, за что. Не отказывайся от него, даже если сейчас оно тебя отягощает. Может, ты просто не понимаешь его смысла? Кто знает, что будет дальше и как изменятся твои в цели в жизни?

Патик внимательно слушал дедушку, ритмично кивая в такт его словам головой. Он так глубоко задумался, что потерял осознанность сна, и тогда, впервые за несколько месяцев, по-настоящему проснулся…

4. В лесу

Всё утро Патик и дедушка гуляли по прозрачному осеннему лесу своего мира, ели ягоды, жарили грибы, созерцали журчащий ручей, купались в маленьком озерце, любовались на кружащиеся падающие листья, погружались в тишину леса и в тишину друг друга. Это было чудесное, идеальное утро, словно бы взятое целиком из детства Патика. Дедушка был безмерно счастлив, что Патик снова с ним, здесь и сейчас. Казалось, что рад и Патик.

В полдень они стали подниматься в горы, шагая всё медленнее и забираясь всё выше, а ближе к ночи улеглись в сухие листья и заснули глубоким сном без сновидений, сном, где реальность черна, и ни одна мысль не тревожит отдыхающий мозг. Утром бодрый, счастливый и освежённый сном дедушка поднялся и стал ждать, когда проснётся Патик, чтобы вместе позавтракать и продолжить подъём в горы. Но Патик не проснулся ни через час, ни через два, ни через три…

Дедушка сидел возле него целый день. Его надежда таяла, как дым, а интуиция всё громче шептала, что Патик принял решение и не проснётся никогда.

— Да, из нашей цивилизации ещё никто не уходил просто так, по своей воле. Никому ещё не приходило в голову променять наш золотой век на мрачные, дикие времена пиявищ, эпоху, когда Земля чуть было не погибла, — думал дедушка.

Нет, он не убивался, что у него нет больше внука, ведь это такой праздник для других лесных обитателей. Совсем скоро придёт какой-нибудь хищник и полакомится обедом. Потом подойдут падальщики и сожрут остатки. После будет пир для грибков и бактерий, и Патик попадёт в корни деревьев и станет частью леса, который он так любил.

— Это просто часть бесконечной эволюционной гонки, — пытался он убедить себя. Но знание, что всё это — естественный круговорот, который повторяется в природе снова и снова, не облегчало его боль. Он всё сидел и сидел не в силах пошевелиться и молча смотрел на туман, который безжалостно стирал мир вокруг него.

— Ну почему же мне так плохо? Почему я не могу думать об уходе Патика, как об уходе какой-нибудь букашки или черепашки? Неужели я настолько эгоцентричен и совсем не отличаюсь от людей, живших многие поколения назад? Никогда не ощущал я такую --">