Борис Петрович Ряховский - В степи и в горах

Борис Ряховский В степи и в горах Повесть Рисунки Е. Флёровой

ЩЕНОК

Городскому человеку, шофёру, подарили в степи щенка. Оказалось, шофёру скоро не вернуться в город, нужен ещё в степи. Шофёр оставил щенка у дороги, в пустом глиняном домишке, по-здешнему — мазанке. Мазанка была поставлена возле колодца. Шофёр, видно, рассудил, что щенка подберут — геологи ли подъедут набрать воды, чабаны ли пригонят сюда поить овец.

А колодец был брошенный, не ездили сюда. Из него воды не зачерпнёшь: обвалилась каменная кладка.

Щенок съел хлеб, вылакал воду, налитую для него на лист железа с загнутыми краями. Днём щенок прятался от солнца в мазанке, ослабел, скулил чуть слышно, прерывисто, как задыхался. Под утро бродил вокруг, лизал влажные от росы веточки полыни. Разрыл пыльный сугроб и вытащил закаменевший от времени брикет фруктово-ягодного киселя. Щенок сорвал обёртку, упорно грыз брикет. Занятие это было бесплодное, зубки щенка и следа не оставляли на каменистом брикете, но упорство поддерживало его силы. Когда под вечер подъехали двое верховых, щенок перекатился через порог и дополз до ног лошади.

Люди спешились, это был старый чабан Кашкарбай и его младший сын Даулет. Они подивились — кто же оставил щенка, ведь на колодце не бывают годами. Чуть жив был щенок, дрожал в пасти острый язычок. Поманила бы его на рассвете роса, а дневное пекло задушило бы.

Люди походили, поискали деревянную колоду, из неё когда-то поили здесь скот. За колодой люди и заехали сюда. Нашли возле очага щепки и поняли, что опоздали. Тот человек, что оставил здесь щенка, изрубил колоду на дрова.

Юноша помог отцу сесть в седло. Подал завёрнутого в пиджак щенка. Поехали всадники прочь от заброшенного колодца. Сперва рысью, а когда кони разогрелись, пропотели, погнали во всю мочь.

Движение и холодный воздух оживили щенка, он полез из свёртка, тянул голову. Увидел тёмное, с бородкой лицо чабана. Лицо ласково рассмеялось.

Чабан встряхнул свёрток, так что щенок провалился в глубь его, и прижал покрепче.

В стуке копыт всадники перевалили сухие бугры и уж потише, осторожнее стали спускаться в сумрак речной долины. Снизу, из сумрака, в вечернее красное небо тянулась светлая нить дыма, слышалось овечье блеянье. Здесь, у реки, было летнее пастбище.

Юноша остался у юрты расседлать коней. А его отец со свёртком пошёл к воде по ископыченному песчаному берегу. Вывалил щенка на песок, поддел ладонью воду, плеснул, щенок рванулся, упал, зарылся носом в воду, судороги трясли его тельце.

Старый чабан поймал его за загривок, говоря: «Обопьёшься ведь, лопнешь». Так со щенком в руках пришёл к юрте. Здесь его жена помешивала в котле над очагом, варила творог. Чабан опустил щенка на землю, взял у жены скребок и выложил перед щенком белую горку.

ПЕРЕГОН НА ЗИМОВКУ

Зима в тот год, по приметам, обещала быть снежной, с ветрами. В горах снегу ожидалось особенно много. И всё-таки Кашкарбай, как всегда, решил зимовать в горах: там трава гуще, хоть овцам и тяжело добывать её из-под снега.

Сначала к перегону на зимовку готовились на ближних от посёлка пастбищах.

С Кашкарбаем за помощников были два пса, пастушеские овчарки, чёрно-пёстрый и красный, да подросший щенок, и оставался сын Даулет с женой. Стучал движок насоса, над цементной колодой стояли кони, пили. В стороне грудилась отара, рвалась к колоде, её удерживал красный пёс.

Щенок увидал на земле кусок рафинаду, посчитал его своим. Щенка отогнал от сахара пёстрый пёс. Не спеша подобрал сахар, раскусил. Половинку выплюнул и попятился, дескать, угощайся, малый, и дальше держись меня, не обижу.

В этот миг старый чабан крикнул красному псу: «Пускай овец!» — и --">