Влади Руппо - Ноутбук Ганеши, или Я уволил Сталина

в Индию. Наш шеф похож на идеально выбритого Санта-Клауса, скрывающего природную доброту за саркастической усмешкой. Впрочем, внешность обманчива: Рон — стальной кулак в шёлковой перчатке, проницательный и мудрый, как два царя Соломона сразу. Он наслаждается своим остроумием не меньше, чем вечеринками и безбожно дорогим вином. Летает Рон исключительно первым классом, мы же, простые смертные MCR, можем летать «бизнесом», свысока поглядывая на собратьев в эконом-классе. Им-то не на кого взирать свысока, разве что на землю в иллюминаторе.

В Индии Рон собирается принять решение о будущем платформы «Эво», за которую я отвечаю. Если её похоронят, мне, вероятно, придётся искать новую работу. Как убедить Рона, что Эво должна жить, а я — продолжать работать в Индии?

Рон ценит хорошие истории. У меня восемь часов и двадцать минут полёта, чтобы подумать над тем, какую историю ему рассказать.

Самолёт выруливает на взлетную полосу.

Как же всё началось?

Ход конём и его последствия

У моих родственников скверная привычка умирать от рака. Много лет назад, когда умер мой брат, я решил сменить курс. Так я оставил свой первый программистский стартап в Иерусалиме, чтобы провести пару лет в университете, изучая философию и сравнительное религиоведение.

Мне нравилось учиться; смущало лишь то, что мы скорее изучали исторические «факты», чем пытались понять реальность. Университетский мир оказался не ближе к Небу, чем корпоративный; в нём играют в те же игры по схожим правилам.

Разобравшись в них, я получил приглашение на докторат в Штаты. Но тут я слегка струсил и решил, что программирование поможет мне лучше понять наш мир (и даже мир грядущий), чем история религии. Лучшие истории — те, которые произойдут со мной. К тому же, за время учёбы я основательно поиздержался, а платят религиоведам почему-то меньше, чем программистам.

Так я и оказался в иерусалимском отделении MCR, среди вдохновенных профессионалов. Наша команда разрабатывала систему передачи данных через спутники. Я наслаждался разработкой хитроумного кода на «C++»; мы проводили дни и ночи в поисках самых элегантных решений. Но как ни приятен был процесс, работа наша пошла насмарку: из-за ошибок менеджмента мы выпустили прекрасно спроектированный, но никому не нужный кусок программного «космического мусора».

Чтобы стать хозяином своей судьбы, я решил перейти в менеджмент. Это было нелегкое для меня решение. Родившись и выросши в Советской России, я разделял её презрение к продажам, управлению и другим «бесполезным» профессиям. Я привык думать, что настоящая работа — это та, которая приносит конкретную пользу. Если не практическую, как работа строителя или врача, то хотя бы эмоциональную, как труды писателя.

Разработчик — ещё больше, чем писатель: словами языка программирования он создает новые миры, почти как библейский Бог, создавший Словом наш мир из ничего. Менеджеры же, — думал я, — крадут работу истинных творцов-инженеров и объявляют её создателями себя.

Нет ничего нового под солнцем; древний гностический миф повествует о великодушном творце нашего мира — радикальном интроверте. Злые ангелы-менеджеры, воспользовавшись его занятостью, объявили, что это они создали мир. А ему, творцу, и дела нет до узурпаторов — он слишком увлечён, разрабатывая версию 2.0 нашей Вселенной.

Так или иначе, я решил: чтобы не зависеть от менеджеров, имеет смысл стать менеджером самому, и чем выше в иерархической пирамиде, тем лучше. Но оказалось, большинство из семисот моих коллег в израильском MCR хотят того же. Бег в толпе не относится к моим любимым видам спорта; поэтому я решил пойти ходом бравого шахматного коня, а не упорной корпоративной пешки.

Бизнес MCR рос как на дрожжах, и мы искали разработчиков по всему миру. Я подготовил изысканно стильную презентацию, прекрасную, как Мона Лиза или мой код на С++, чтобы убедить Рона, нашего генерального директора: лучшие программисты работают в Санкт-Петербурге, а обойдутся они гораздо дешевле европейских.

По чистому совпадению, я и сам родом из Питера, где окончил факультет прикладной математики и вычислительной техники.

Красоты моей презентации оказались излишними: убеждать Рона не пришлось. Его интересовали люди, страны и культуры; он --">