Игорь Всеволодович Можейко - Не только память

Игорь Можейко
НЕ ТОЛЬКО ПАМЯТЬ…
Рассказ об одной поездке в Бирму

*

Ответственный редактор

А. Н. Узянов

М., Главная редакция восточной литературы

издательства «Наука», 1965

ПИСЬМО ПЕРВОЕ

Сейчас конец апреля. Весна. Вечер. Половина шестого вечера. Через час будет совсем темно.

Жарко. И жара не спадет часов до десяти.

Я живу на окраине Рангуна, неподалеку от озера Инья. С озера наползает ленивый ветерок. Он настолько легок, что еле перебирает бахрому пальмовых листьев. Прок от него только комарам, которые пользуются им, чтобы подобраться к своим жертвам — людям.

Рангунская весна — самое жаркое время года. Уже пять месяцев не было ни одного дождя. Даже вороны держатся поближе к воде и порой бултыхаются на мелководье. Они стали раздражительны и сварливы, устраивают никчемные драки за обертку от жевательной резинки, а потом громко считают в тени потерянные перья.

Но все-таки весна. По утрам, напоминая о близком муссоне, небо застилают кисейные облака. На деревьях распускаются белые, желтые, оранжевые, сиреневые, фиолетовые цветы. Ребятишки, мне это хорошо видно со второго этажа, подобрав клетчатые юбки — лоунджи, обливают друг друга водой из велосипедных насосов: сегодня последний день фестиваля воды — бирманского Нового года. В школах и университете начались каникулы, и бойскауты разбили на берегу озера палаточный городок. По утрам они проходят чинной цепочкой — совершать добрые дела.

Напротив — кафе. Нет, кафе — слишком громкое слово для этого заведения. В нем продают рис, бананы и мыло, там можно напиться чаю с молоком из мятого алюминиевого чайника. В заведении сидят двое полицейских, монах, гурка в черном военном берете и рикша. Все пьют чай (кроме монаха — ему нельзя принимать пищу после полудня) и читают газеты. Сейчас много пишут о новых законах Революционного совета о защите крестьян от произвола ростовщиков и помещиков. Бирма — страна сельскохозяйственная, и восемьдесят процентов ее двадцатимиллионного населения — крестьяне. Почти у каждого рангунца есть родственники в деревне. Вернее всего, они есть и у посетителей кафе.

Удивительно, что я мог раньше думать о Бирме как о месте сказочном, экзотическом, где все должно быть точно в цветном приключенческом фильме о тропиках или в романах Луи Жаколио. Когда я ехал сюда впервые, то, признаюсь, ожидал увидеть слонов на улицах Рангуна, обезьян в городском парке и попугаев на каждом кусте. Энциклопедия, которая добросовестно описала бирманскую фауну и не упомянула о том, что в ее столице слоны и обезьяны живут только в зоопарке, невольно ввела меня в заблуждение. Правда, так случилось потому, что я был готов заблуждаться, хотел этого.

Но, хотя мои экзотические надежды не оправдались, я не разочарован. Бирма — чудесная страна и без слонов на городских улицах. Видел я потом и слонов, и крокодилов, и попугаев, но они пришли в свое время и не заняли слишком большого места в образе Бирмы, который у меня сложился к тому времени.

Но и писать теперь о Бирме значительно труднее. Я кое-что знаю о ней и, главное, знаю, как много еще мне неизвестно, непонятно.

Я не пытаюсь рассказать о Бирме все — из этого ничего не получится. Расскажу о небольшой поездке на север, которую мы, то есть Лев Сорокин и я, предприняли год назад. Мы побывали в местах, где работали, работают или будут работать советские специалисты — строители, агрономы, почвоведы, врачи, преподаватели. Нам хотелось узнать, каковы результаты их работы, какую пользу она приносит Бирме, какая память о советских людях останется в стране. И только ли память…

А коль скоро мы --">