Теодор де Визева - Необычные люди и авантюристы разных стран

из Дувра в Кале, и кончая печальным происшествием в Венеции, когда гондольер, притворившись, что не понимает указаний своего пассажира, привез его к дому «безбожной женщины», и что та за отказ зайти к ней забросала его яблоками.

Вне всякого сомнения, отважному Вильяму Стэнсби не пришлось жалеть о предпринятой им рискованной авантюре. Книга была весьма тут же благосклонно принята и затем в течение более чем ста лет непрерывно переиздавалась. Но потом, по мере того как путешествия стали общедоступны, этот путеводитель погрузился в забвение, на смену ему пришли книги, лучше соответствовавшие новым вкусам, и английские читатели вскоре забыли даже имя Кориэта, поэтому мы благодарны издателям из Глазго, которые, желая напомнить о нем, недавно переиздали «Сырые плоды» в том самом виде, в каком она вышла когда-то из типографии Стэнсби, с «Панегерическими поэмами», с предисловием, приложениями и факсимиле всех изображений. Книга возвращена нам во всей своей свежестью и необычности и снова будет восхищать так, как восхищала некогда Джонсона и Донна, и — хотя мы не имеем надежного свидетельства, — и автора «Венецианского мавра» и «Ромео и Джульетты», уединенно жившего в то время в Стратфорде-на-Эйвоне.

II

Я также получил от этого чтения такое необыкновенное удовольствие, какое вот уже давно не получал от чтения никакой другой книги. Так как, во-первых, если «Сырые плоды» Кориэта и могли бы кое-чему научить его современников, то еще более поучительны она для нынешних читателей, особенно для тех, кто хоть немного знаком с описываемыми странами. Даром славный английский турист вечно спешил, не знал языков городов, по которым путешествовал и воздерживался от подробного осмотра государственных учреждений: ему, страстному — и даже гениальному — путешественнику, хватало всего нескольких часов не только, чтобы осмотреть все достопримечательности города, но и чтобы инстинктивно почувствовать его дух, его обаяние или же его изъяны; кроме того, перед тем, как посетить какой-нибудь город, он считал своим долгом почитать в какой-нибудь латинской книге о прошлом этого города и его описание. Сравнивая, в частности, «Сырые плоды» с интереснейшими «Путешествиями» лионца Монкони¹² или же с «Путешествиями» болонcкого монаха Локателли (прекрасный перевод этой книги на французский язык осуществлен недавно А. Вотье¹³), мы находим, что труд Кориэта, вышедший на полвека раньше упомянутых произведений, гораздо ближе по духу современному читателю, не говоря уж о том, что он превосходит их и по своим литературным достоинствам. В нем ничто не может оставить нас равнодушными. В Париже, в Лионе, в Венеции, во Франкфурте — везде автор дает точные сведения о том, что представляет по его мнению наибольший интерес для путешественника: о церквях, о дворцах, о частных строениях, об облике улиц, о религиозных и светских обрядах, о нравах жителей и об их одежде, о том, что и как они едят. Книга Кориэта, будучи ценным историческим источником, вместе с тем является и хорошим путеводителем — из тех, что и нам бы теперь пришелся по душе, то есть написанным путешественником, который, интересуясь всем и вся, ищет, однако, лишь свое собственное удовольствие и всегда описывает все с точки зрения обнаруженной красоты. Больше же всего его притягивает — во всех уголках Европы— или прекрасная церковь, или замечательная картина, или общественный сад с изящными фонтанами, или чудесное пение, сопровождаемое искусной игрой на музыкальных инструментах, или призрак великого поэта, наведывающийся в места, где он жил, или же личико хорошенькой женщины, — как в Амьене, под покрывалом монахини, или в Базеле, под остроконечным головным убором богатой горожанки. «Путешествием по Европе» поэта, эрудита и искателя приключений — вот чем по-настоящему является рассказ Кориэта.

Этот рассказ написан самым сочным стилем в мире, насквозь английским — что касается построения фраз и употребления словосочетаний, — но вместе с тем настолько пронизанном «гуманизмом», что все слова приобретают рельефность, как если бы это было латинский текст. И вовсе не потому, что Кориэт был гениальным писателем, ибо во времена Шекспира, мало-мальски образованный человек с восхитительной легкостью и непринужденностью управлялся с пером, — он, несомненно, был гениальным путешественником, и ему не нужно было приноравливать к новому жанру свой стиль и изменять --">