Олег Стаматин - Туннель №12

коридор и теперь направлялся к следующему. Находясь дома, Владимир прочел, что двенадцатый туннель был самым длинным на Кругобайкальской железной дороге и протянулся едва ли не на километр, разрезая огромный мыс под названием Половинный. Теперь мужчина с нетерпением ждал, когда поезд приблизится к туннелю, чтобы воочию увидеть любопытное инженерное сооружение.

Пассажиры в вагоне словно тоже почувствовали важность момента и пришли в какое-то непонятное нелепое движение. Вроде ничего необычного в их монотонном копошении и не было, но затем, когда взор продолжал скользить по серым лицам нет-нет да и могла промелькнуть ядовитая улыбка или услышаться хитрый презрительный смешок.

Чем дальше поезд удалялся от станции отбытия, тем сильнее мрачнел местный народ. Притом он не только серел и становился жутковато невзрачным, но и стал вести себя тише. Пассажиры, что в начале пути громко спорили за места, теперь даже не разговаривали, а шептались, да так тихо, словно присутствовали на похоронах. Даже прежде веселый пес теперь забился под лавку и жалобно скулил оттуда.

Захаров невольно ощущал, или ему только казалось, что притихшие пассажиры глазели на него, будто ожидая каких-то действий. По крайней мере, он ясно чувствовал, когда их множественные буравящие взгляды щекотливыми червяками проникали внутрь него, копошились в голове и во внутренностях, возбуждая и без того воспаленное чувство незащищенности и животного страха.

Неугомонный сосед вдруг снова взбудоражился и стал рыскать в своей туго набитой дорожной сумке. Через минуту он достал оттуда засаленную колоду игральных карт и, разложив её на толстых коленях, предложил Захарову сыграть.

— Простите, я не игрок, — сухо отрезал Владимир, раздумывая над тем, как вежливо пересесть на другое место, подальше от неприятного пассажира.

— Все отказываются, пока не узнают, что могут выиграть, — будто ведя диалог с самим собой, невнятно пробормотал попутчик и принялся ловко тасовать карты в руках.

— Там, где выигрыш, есть и проигрыш. Это мы знаем. Дурачьте кого другого, — с нервной усмешкой отвечал Захаров.

— А если бы я вам сказал, что можно выиграть судьбу? Прямо сейчас сойти с поезда на ближайшей станции, — нагнулся вперед и заговорщическим тоном прошептал попутчик.

— Я бы вам все равно не поверил. Не пойму, зачем мне выходить с поезда? А в судьбу я к тому же не верю.

— Значит вы все же проиграли. Эх, упустили свой шанс. Вы же понимаете, что обречены здесь…

— Все! С меня хватит! — пробурчал раздраженный Владимир, когда чаша терпения наполнилась до краев и попытался встать.

— Погодьте! — почти закричал в ответ сосед и тяжелой рукой усадил Захарова обратно на сиденье.

Уже более спокойным, но не менее грозным голосом он продолжил:

— Не надо от меня бегать. Я и сам ведь ухожу, — толстяк в одно мгновение прибрал все свои вещи и, покачиваясь как холодец, направился к выходу. Когда он пропал из виду, Владимир облегченно выдохнул.

Тут поезд резко затормозил и остановился на взявшейся из ниоткуда крохотной станции, где выплюнул наружу одного единственного пассажира. Прежде чем исчезнуть в зеленой лесной пучине, недавний попутчик развернулся к поезду лицом, украшенным кривой улыбкой, и стал размахивать короткой рукой, прощаясь как бы с поездом, но все же больше с Захаровым.

В ту секунду Владимиру захотелось провалиться на месте от того, сколь ему вдруг стало противно и жутко.

«Хотел отдохнуть, а в итоге связался с каким-то ненормальным, который своими безумствами испортил мне всю поездку», — с досадой подумал человек и попытался развеять мысли, снова уткнувшись в оконное стекло.

Дважды его отвлекали от этого дела. В первый раз это была торговка газетами, а во второй — мороженщица, которая несла на груди огромный картонный короб и, едва ли не падая вместе с ним вперед, хамовато-пошлым возгласом увещевала пассажиров приобрести кусочек холодного сахара. Захаров, прежде думая, что соседи по вагону были понурыми из-за жары, удивился, заметив, что никто из них даже и не подумал купить мороженого.

Наконец Владимир заметил в окне, как поезд постепенно приближается к заветному двенадцатому туннелю, что человек так сильно желал увидеть своими глазами. Место, где начинался подземный ход, было несколько утоплено вглубь невысокого мыса поросшего жидким березняком. Сама арка была выложена из темного, местами --">