Роже Нимье - Влюбленный д'Артаньян или пятнадцать лет спустя

завещание, согласно которому передавал полтора миллиона франков, свои тайные фонды, в руки короля, оставив своему повару две тысячи, так сказать, фонды кастрюли. Тем самым он завещал Франции Францию.

Король, в свою очередь, пожелал осмотреть бастионы. Но 27 мая лил сильный дождь. 2 июня взяли в плен семерых солдат перпиньянского гарнизона, вышедших на поиски улиток и чаек в надежде набить хоть чем-то желудок. Скудость этого жаркого и салата пробудила жалость в сердцах мушкетеров, объедавшихся медвежатиной и сыром, приготовленным из молока целого овечьего стада.

Уверенный в успехе и одновременно усталый король достиг Нарбонна. Кардинал, которому помешали спать укусы назойливых насекомых и шум за окном, покинул Нарбонн, направившись к Тараскону.

12 июня король вместе с первым завтраком получил копию секретного договора с Испанией, подписанного его фаворитом Сен-Маром, а также его собственным братом Гастоном Орлеанским.

Он велел арестовать заговорщиков.

Это решение, принятое между ночной посудиной и сдобной булочкой, привело историков в возмущение. Они пришли к выводу, что король был дурным братом и никудышным другом. При этом забывают, что Сен-Map был приставлен к Людовику XIII кардиналом Ришелье в качестве компаньонки. Великий конюший, который был одновременно и лоцманом, и кучером, докучал своему государю то как маленькая зубастая собачонка, то как капризный юный красавец.

Это нашло свое отражение в удивительном документе, составленном двумя годами ранее:

«Сегодня, 9 мая 1640 года, пребывая в городе Суассоне, его величество король имеет удовольствие сообщить великому конюшему, что он не гневается за прошлое и что если вышеупомянутый дворянин даст в будущем какой-либо повод к неудовольствию, то жалоба его величества на сию провинность будет принесена в самой мягкой форме господину кардиналу с тем, чтобы вышеназванный великий конюший получил возможность исправить свой промах перед королем и таким образом все вышепоименованные персоны смогли найти источник успокоения в лице его величества. Каковое взаимное обязательство короля и великого конюшего было дано в присутствии его преосвященства».

Однако договор Сен-Мара с Филиппом IV повлек за собой роковые последствия. Впрочем, душа фаворита наделена блошиными крылышками, и Сен-Мара беспокойство не терзало.

Один из главных заговорщиков, Фонтрайль, поспешил обратиться в бегство, заявив на прощание:

— Когда вам отрубят голову, сударь, вы, при вашем росте, останетесь все же видным мужчиной, ну а я слишком мал для таких отчаянных мероприятий.

В самом деле, Фонтрайль оставил после себя «Мемуары», которые никто не читает.

Зато бросивший вызов судьбе Сен-Map остался в человеческой памяти благодаря знаменитому роману Альфреда де Веньи.

Сен-Мара схватили и вытащили из-под кровати. Хозяин этой кровати, обитатель Нарбонна, узнал случайно по дороге на мессу о вознаграждении в сто золотых экю за поимку беглеца. Хотя сумма решающего значения для него, разумеется, не имела, его обуял патриотический порыв такой силы, что он бросился с сообщением к страже.

Еще одного заговорщика, Буйона, выволокли из-под стога. К сену, как выяснилось, он отнесся с большим доверием, чем к соотечественникам. Он спас свою шкуру, отказавшись в пользу короля от прав на Седанское княжество, что дало ему возможность мирно окончить свои дни в Понтуазе 9 июня 1651 года, угощаясь булочками с молоком.

В те горестные времена не так худо было иметь собственное княжество за границей. Кто был обладателем Швейцарии, тому ничто не грозило.

Послушаем теперь, о чем беседовали друг с другом король и его министр на двух стоящих бок о бок кроватях 28 июня 1642 года: два шелестящих голоса перед лицом смерти — великой Кастелянши и Распорядительницы покоев, предоставившей шесть месяцев отсрочки одному и одиннадцать другому.

II. ДВА СОБЕСЕДНИКА В ДВУХ ПОСТЕЛЯХ (продолжение)

—  Простите, что тревожу ваш сон, дорогой кузен, но Рона такая бурная… Не беспокоит ли она вас ночами? Все плещется, все подтачивает подземелье.

—  Нет, сир, с тех пор как в подземелье явились новые обитатели, мои тюфяки стали мягче.

—  Дорогой кузен, ночью вряд ли стоит думать о Франции. Нам известно, что это ваша единственная забота… с тех пор, как остальные ваши заботы исчезли.

От шпильки, подпущенной королем, Ришелье закусил губу.

—  В эти дни, — --">