Беттани Хьюз - Стамбул. Сказка о трех городах

– этот город ведет двойную жизнь: как реально существующее место и как предание.

Еще много грядущих поколений по обе стороны конфликта будут, сидя у бивачных костров, петь песни об осадах Константинополя и сражениях на морских просторах. Средневековые летописцы и более поздние источники приукрашивали эти предания: рассказывали, что византийский император Лев III потопил мусульманский флот, коснувшись своим крестом вод Босфорского пролива. Многие утверждали, что Констант нес над головой крест, его солдаты пели псалмы, пока внизу мусульманский командующий Муавия показывал полумесяц, а его люди на арабском читали наизусть Коран. Увековечивающие память об этом не принимали в расчет то, что в обеих армиях, вероятно, многие говорили на греческом, что осаждающие и осажденные отлично понимали бы друг друга – тогда, когда выкрикивали оскорбления и угрозы и бубнили молитвы.

717 год стал – как среди христиан, так и среди мусульман – эпизодом героической истории и отсроченной победы. Впоследствии османы будут совершать паломничество к мечетям и святыням, которые, по их убеждению, были заложены в пределах города во время осады^{19}.

Во множестве арабских источников утверждается, что арабы, по сути, победили и стремились к дальнейшему, полному завоеванию Константинополя и его территории на веки вечные^{20}. Рассказывали, что еще до осады 674 года арабский военачальник Язид I взбирался на упорно неприступные стены Константинополя, потому-то его с тех пор и прозвали fata al-‘arab, «юным лидером арабов». А еще что арабские диверсанты входили в город и в отместку за убийства мусульман повесили византийского императора в соборе Святой Софии.

На западе сказания о невзгодах Константинополя живы, в сущности, до сих пор. В книге Толкиена «Властелин колец» эпизод о битве на Пеленнорских полях, сражении за город Минас-Тирит на воде и на суше^{21} был написан автором, явно вдохновленным этими боями. И до сей поры люди во всем христианском мире каждый год 15 августа благодарят Деву Марию за ее чудесное покровительство. А то, что Константинополь не пал, подтверждает ее чудодейственные силы. В умах многих город приобрел колоссальный вес.

Наряду со сказаниями о победе мы из византийских источников получаем настойчивые сведения о том, что примерно в одно время с осадами Константинополя арабы заняли Родос, разрушив, а затем продав еврейскому торговцу одно из семи чудес древнего мира, Колосса (впрочем, одни говорят, что он опрокинулся из-за землетрясения в 228 г. до н. э., а другие – что его восстановил какой-то из римских императоров, третьи – что его вообще сбросили в море). Тогда этого монстра Античности перетаскивали на 900 верблюдах (а если верить особо пылким хронистам – то верблюдов было 3000), а затем сбыли как металлолом.

Данное событие, хоть и пересказывается восторженно в ряде средневековых текстов и множестве солидных современных исторических трудов, не упоминается ни в одном из арабских источников. Возможно, арабы стесняются признавать этот факт. А может быть, этот «исторический эпизод» – лишь выдумка западных источников (слегка приукрашенная из эсхатологического рвения), со всеми характерными собирательными образами вандализма и самодовольного ханжества, какие можно ожидать как от евреев, так и от «сарацин»^{22}.

Зачастую культурная память, надежда истории, не менее убедительна, чем исторические факты.

Это и есть Стамбул – место, где с треском сталкиваются история и вымысел. Город, взращивающий представления и сведения, чтобы состряпать собственную летопись. Трофей, столь же ценный, как абстракция, мечта и – как реальный город. Город, который уже долгое время поддерживает вековечные традиции, зародившиеся вместе с современной мыслью – здесь подпитывают былые предания, рассказывающие нам, кто мы сейчас. Говоря безжалостным языком истории, поражения арабов и вправду знаменовали перемену в стремлениях. Усилия теперь направлялись не на то, чтобы «обезглавить» Византийскую империю, а сосредоточились на территориях вокруг – на востоке, юге и юго-западе. В результате – 700 лет нелегкого параллельного существования новых монотеистов: тут были и попытки сотрудничества, и конфликты. Однако о том, что «кость в горле Аллаха» никуда не делась, никто не забыл.

Для людей многих вероисповеданий, как на Западе, так и на Востоке, Стамбул не просто город, а образ и представление: возможность описать, --">