Виктор Сапов - Ростовская рождественская история

и я стремительно полетел в какой-то водоворот. Это ощущение длилось всего миг, после чего наступила полная темнота.

Первой мыслью была банальная: «Где я?». Я лежал ничком на полу, мне было холодно. Вокруг была кромешная тьма. Ощупав себя, я понял, что лежу в одном исподнем. «Воры, бомжи – огрели меня чем-то ради одежды. Совсем опустились…», – подумал я, трогая затылок. Но ушиба не было. «Газ? Чем-то же они меня выключили… Вот и зашёл, блин, стариной полюбоваться, археолог хренов…» – мысли летели и путались, я закашлялся и попытался сесть. Пока я пытался вглядеться в темноту, где-то наверху заскрипели доски. Стало жутковато. Вскоре послышался отчётливый скрип ступенек на лестнице.

Мои глаза только начали привыкать к темноте, как сверху показался слабый, мерцающий свет.

«Свеча! Кто-то спускается! Господи, кто же тут живёт!» – вновь заметались мысли. Тем временем свет потихоньку изгонял тьму из своего круга и моим глазам представали контуры великолепной деревянной лестницы с изящными балясинами, кусочек стены с росписью – какими-то ангелочками, ковровая дорожка под ногами спускавшегося. Мой «рацио» впал в ступор и наконец замолк.

– Кто здесь? – это было произнесено густым басом.

Мой язык присох к гортани. С трудом отодрав его и разлепив губы я промычал:

– Простите… мне плохо, кажется я здесь случайно…

Мужчина на лестнице, одетый в халат, лица которого я пока не мог разглядеть, замер. Затем я увидел дуло револьвера, направленное прямо на меня.

– Эй, уберите оружие! – язык мой от страха развязался, и я затараторил как дятел, – Меня похоже ограбили, раздели и затолкали сюда к вам. Я не вор!

Мужчина продолжил молча спускаться, держа меня под прицелом. Я замолчал. Внезапно вспыхнул неяркий электрический свет, и незнакомец потушил свечу. Теперь я мог видеть его вытянутое, худощавое лицо, обрамлённое красивой длинной русой бородой. Волосы были расчёсаны под прямой пробор. Он был заметно крупнее и шире меня в плечах. Но на вид ему могло быть столько же, сколько и мне – под «полтинник».

Он пристально осмотрел меня: моё лицо со сползшими на нос круглыми очками, короткую, плохо постриженную седеющую бородку, вялую мускулатуру.

– Жид?

– Кто?

– Ты?!

– Ничего подобного. Русский я.

– Социалист? Коммунист?

Вопрос показался странным, хотя кое-что до меня начало доходить…

– Аполитичный я. Инженер. По электрической части…

– Аааа. Это хорошо. На вора ты не похож. Как же ты сюда попал-то? Фёдор дверь забыл запереть?!

Мужчина, убрав револьвер, спокойно прошёл мимо меня и толкнул дверь. Она легко и без скрипа отворилась.

– Ну точно, стервец, опять напился и оставил дом на распашку.

В проём открытой двери я успел увидеть кусочек улицы и высокие сугробы. Меня осенило.

– Простите, мне дурно, можно подышать воздухом, – кивнул я в сторону двери.

Мужчина усмехнулся и освободил мне дорогу. Он видимо решил, что я намерен удрать.

Я выглянул на улицу. Эта была та самая улица, без сомнений. Но не как в реальности, а как на картине упомянутого художника. Вся в снегу. И собор стоял на месте. И не одной машины. И не одного силуэта многоэтажек. И воздух – он был другим. Свежим и морозным. Порыв ветра швырнул мне в лицо снежинки. Я попятился назад. В голове произошло окончательное крушение «рацио». Только оно и могло сказать: «так не бывает, или – ты сошёл с ума». Но оно молчало.

– Да, в исподнем-то куда пойдёшь? Замёрзнешь.

– Да… Вы простите, пожалуйста, за беспокойство. Я… не знаю, что мне делать. Никогда в такой переделке не бывал.

Я стоял, разведя руками и глупо улыбаясь.

– Ладно, вот что, ночной гость! Скоро шесть утра, я и так встаю рано, так что пойдём наверх, напою тебя чаем. Как звать то тебя?

– Виктором…

– А по батюшке?

– Юрьич…

– А меня – Пётр Николаич. Канин. Купец второй гильдии. Слыхал?

– Эээ…да нет, я ведь не местный, командированный. Меня из Ставрополя прислали, динамо-машину в депо чинить… – как-то очень легко сочинил я себе «легенду».

– Ааа, понятно. А квартируешь у кого? – продолжал расспросы Пётр Николаевич, рассматривая меня своими льдистыми, глубоко посаженными глазами.

– У рабочего одного. Максима Ивановича. На Верхне-Луговой, – тут я назвал дореволюционный адрес своего прадеда, который недавно отыскал на краеведческом сайте.

– Рассадник социалистов, – буркнул Пётр Николаевич.

За этим занимательным диалогом мы поднялись на второй этаж. Здесь было тепло. --">