Дмитрий Чайка - Купец из будущего

по большей части баб и ребятишек лет до пятнадцати. Ну, и мужиков тоже гнали, из тех, кто казался покорным и не хотел разлучаться с семьей. Они до последнего надеялись на чудо. А мальчишка стянул краюху хлеба и, вычистив ей до блеска горшок с остатками каши, прикрылся затхлой ветошью в кибитке почтенного купца Приска, и задремал. Работы сегодня не будет. Сплошное разорение!

— И никакой я не Само, — обиженно пробормотал он, засыпая. — Я Самослав. Само меня мамка называла, когда я совсем малой был. А я уже большой. Вот!

* * *

— Да что за чертовщина мне опять снится! — Николай Семенович Мещеряков открыл глаза, и с натужным стоном сел в постели. — Это все морфин, врач ведь предупреждал.

Хриплое дыхание вырывалось из груди отставного подполковника мотострелковых войск. Еще недавно сильный и упрямый, как бык, мужчина, умирал на глазах. Рак легкого, чтоб его… Доктора сказали, что он может расти долго и не давать о себе знать. А когда почуешь неладное, то уже поздно. Как и все нормальные мужики, Николай Семенович лечиться не любил, а больниц и докторов избегал, как черт ладана. Даже проклятую флюорографию не делал годами, за что и поплатился. До последнего тягал гири, бегал и работал в саду. Шестьдесят пять лет всего, кмс по боксу и боевому самбо, какие его годы.

Жизнь закончилась, когда как-то утром он выплюнул сгусток крови после начавшегося кашля. Как водится, подивился и забыл. А потом это повторилось еще раз, а потом еще. А потом это увидела жена… Он никогда не сможет забыть тот ужас, что плеснулся тогда в ее глазах. Она закрыла рот рукой и только и смогла прошептать:

— Коленька, родной! Да как же это! Господи, за что?

И она зарыдала. Людмила Ивановна отработала медсестрой больше двадцати лет, пока в семье не появились первые большие деньги. Тогда-то она и уволилась с копеечной зарплаты и стала заниматься домом. Людмила слишком хорошо знала, что может означать кровь в мокроте.

— Пойдем в больницу! — с безумной надеждой смотрела она на него. — Это всего лишь туберкулез! Это лечится. Полежишь полгодика, и как новый будешь. Коленька, ну, пожалуйста!

Николай Семенович отмахнулся. Ну, подумаешь, кашель, с кем не бывает. Но жена была неумолима, как неумолим оказался диагноз. Рак легкого четвертой стадии, неоперабельный. В тот момент он словно почувствовал, как над ним захлопнулась крышка гроба. Про истинное положение дел ему так ничего и не сказали. Гнусная привычка онкологов вываливать горькую правду на родственников, бесила с одной стороны, и оставляла крошечную надежду с другой. У нас принято щадить больных, не то, что в голливудских фильмах, где врач, сверкая зубными протезами, сообщает:

— У вас неоперабельный рак. Вам осталось жить три месяца. Вот счет за консультацию. Спасибо, что обратились в нашу клинику.

А откуда эта холёная сволочь может знать, что именно три месяца, а не четыре? Он что, Господь Бог? Этого Николай Семенович никогда не мог понять. С другой стороны, все по-честному, и человек может привести в порядок свои дела, переписать имущество на жену и детей, не позволяя родне передраться у гроба. Хрен его знает, что лучше…

Отставной подполковник встал с кровати, не обращая внимания на тяжелый запах, пропитавший его комнату. Он угасал, и явно видел, как обвисают крепкие еще недавно мышцы, как худеет лицо и растут мешки под глазами. Анальгин и трамадол его давно не брали, и дикую боль, терзавшую измученное тело, заглушали только наркотики, которые почерневшая от горя жена каждую неделю получала в диспансере. Он понял, что это конец, и вот тогда-то его и начали посещать эти странные сны. Доктор предупреждал, что могут быть галлюцинации как побочный эффект. Да только на галлюцинации все это было совсем не похоже.

В этих снах он был мальчиком-рабом, росшим в Галлии, в самом начале седьмого века. По множеству событий и имен, водопадом проливших на него, Николай Семенович понял, что все это происходит в королевстве франков. Причем этих королевств почему-то было три, но страна вроде бы одна. Ничего не понятно! Слава Богу, он был еще в разуме, и интернетом пользоваться умел. А что еще делать, когда точно знаешь, что умрешь? Да все, что угодно, лишь бы забыть, что с тобой на самом деле происходит. Интернет подошел для этой цели как нельзя лучше.

Каждый раз снилось что-то новое, и на эффект морфина все это было совсем не похоже. О тех временах Николай Семенович не знал почти ничего. Он --">