Коре Холт - Конунг. Человек с далеких островов

что несколько наших военных кораблей поджидают ее у Конунгахеллы, поэтому она зашла во фьорд и дальше собиралась ехать по суше. Но в Осло мы захватили то, что было целью нашей поездки. Я, священник, участник многих битв, вел один корабль, Свиной Стефан — другой. Мы напали на них рано утром, на йомфру Кристин и ее служанку йомфру Лив. Это было похищение. Королева прибежала на крик дочери, она стояла на берегу растрепанная, потерявшая былое величие, и осыпала нас проклятиями, она была некрасива и вместе с тем пугающе прекрасна в своем безграничном отчаянии. Наши корабли медленно вышли из фьорда.

Я не знал тогда, не знаю и теперь, была ли йомфру Кристин моей пленницей или я ее пленником. Но знал, что исполнял волю конунга, когда бросился вслед за его дочерью, чтобы вернуть ее обратно. Я ощущал в себе его волю. Он любил дочь, может быть, он любил и Маргрет, на эту тему мы с ним никогда не говорили. Как бы там ни было, он горячо и беззаветно любил свою дочь Кристин, и любовь эта была, наверное, не меньше, чем его любовь к власти. Конунг подавлял каждого, кто не разделял с ним его желаний.

Сверрир часто говорил, что ради мира с посошниками ^[1], готов осушить любой кубок хорошего или дрянного вина, что это его долг как повелителя этой земли. Когда йомфру Кристин выросла, она распустилась, как распускается цветок на горячем солнце у просмоленной бревенчатой стены, это было чудо, и он наблюдал за ней своим тяжелым, немного отсутствующим и вместе с тем цепким, холодным взглядом. Он знал цену своей дочери. И он знал ей цену как женщине.

Поэтому моим неприятным, тяжким долгом было вернуть ее, я исполнял волю моего конунга. В этой стране много хёвдингов-посошников ^[2], стоящих выше других, людей, которые с легкостью переступят через любой труп и с радостью преклонят колени перед йомфру Кристин. Отданная нужному человеку, она помогла бы нам расколоть ряды посошников и получивший ее получил бы звание ярла ^[3] и стал бы нашим послушным человеком. Когда-нибудь была бы написана и его сага. И пусть бы ее написал аббат Карл.

Но что сказала йомфру Кристин, стоя с развевающимися волосами на корме корабля, летящего по черному блестящему морю? У нее был острый отцовский ум и его способность провидеть завтрашний день. Она обладала и его несокрушимой волей, когда требовала то, что принадлежало ей по праву, а может быть, и больше. Она сказала:

— Я никогда не выйду замуж за человека, который по рождению ниже моего отца.

Йомфру Кристин, вряд ли ты разделишь свое брачное ложе с каким-нибудь конунгом, тебе не суждено выйти королевой из своей опочивальни. Но я видел на своем веку достаточно женщин, чтобы понять, что в тот день, когда придет срок, не происхождение мужчины, ставшего твоей судьбой, но его сила или ее отсутствие заставят тебя полюбить или возненавидеть его.

Во фьорде мы взяли в плен рыбака и, прежде чем убить его, отправили женщин в палатку. Он первый сообщил нам, что посошники со своим флотом стоят у Тунсберга, и мы уже не могли оставить его в живых — он знал больше, чем следует. Мы посовещались со Свиным Стефаном и решили, что он с обоими кораблями поплывет дальше на восток и постарается избежать встречи с флотом посошников, который, как мы полагали, только входит во фьорд. А мы — йомфру Кристин, ее служанка йомфру Лив и я сам в сопровождении наших людей — проберемся по крутым горным тропам в усадьбу Рафнаберг. Из этой усадьбы виден весь фьорд, я уже бывал там и знал, что оттуда есть дорога на запад, в Теламёрк, а при необходимости можно сушей добраться и до Бьёргюна ^[4]. Или же Свиной Стефан вернется и заберет нас оттуда.

Йомфру Кристин послушно сошла на берег, если б понадобилось, я бы даже связал ее, но только в самом крайнем случае я бы пригрозил ей оружием, чтобы заставить ее следовать за мной. Думаю однако, что мое глубокое уважение к ней и любовь, которую конунг питал к своей дочери, оказали своей действие.

Мы направились к усадьбе.

***

В усадьбе Рафнаберг нас приняли не очень дружелюбно, ее хозяин не раз сражался среди тех, кто оказывал сопротивление конунгу Сверриру. Его звали Дагфинн, а его бедную жену — Гудвейг. Про Дагфинна было известно, что он далеко не отважный человек, а вот Гудвейг считалась весьма смелой женщиной. Поэтому я ударил ее по лицу кожаным поясом и сказал:

— Протяни руки…

Она протянула, я больно ударил ее по одной руке и задумался на мгновение, правильно ли будет ударить и по --">