О. Рейтерн - Потерян в море

держали намокшие канаты, а ноги еще ни разу не соскользнули. Стоило ли Отверженному помочь ему и сгладить удар первой, такой внезапной и сильной волны, что должна обрушиться на фрегат буквально сейчас? Морда осьминога исказилась в зловещей ухмылке.

«Нет. Не сегодня.»

Горячая, прожигающая до киля, властность затянула призрачную узду на горле Отверженного. Сильные руки мягким, но неумолимым движением направили корабль на первую волну, заставляя фрегат оказаться на гребне и не позволяя воде погостить на палубе. Ловкий Эр удержался на вантах, сразу же продолжив свой путь. Неопытный юнга, вязавший канат у носа, — нет. Малька оторвало от палубы и бросило в беснующийся поток ледяной воды. Отверженный видел исказившееся в испуге лицо юнги, ощущал легкий укол страха где-то в трюме и мог поклясться, что слышал, как неистово бьется сердце мальчишки. Фрегат, все еще скованный чужой волей, не стал ждать трагичной развязки, поймав мальчишку у самой воды. Юнга оказался совсем близко к искревленной пасти Отверженного, который даже сейчас купался в эйфории непогоды. Ледяные глыбы ударялась о фигуру, накрывая мальчишку с головой и заставляя раз за разом выплевывать соленую воду.

— Не сегодня, старик, — едва слышно с долей иронии прошептал Фанатик, занявший место рулевого, чтобы провести корабль сквозь шторм. Теперь капитану приходилось прикладывать меньше усилий на сдерживание фрегата.

В этот момент Отверженный, через шум диких волн, сумасшедшие завывания ветра и решительные крики людей, услышал ответ разгулявшейся стихии, словно помогающей фрегату оседлать очередную волну:

«Не сегодня.»

* * *

Мрак.

Он клубился вокруг, переворачивался, лениво переползал в невесомости, грозясь ударить ядовитыми волнами в бок фрегата совсем как шторм, что рвал пространство еще недавно. Вот только теперь не было неба и воды. Не было соленых капель и качки. «Отверженный» завис в ничто. Только темнота, накрывающая мягким покрывалом, с редкими проблесками разномастных огней, что мимолетными искорками вспыхивали то тут, то там.

— Ого… — пораженно протянул юнга, замерев на носу корабля.

Но мрак не был полным.

Где-то впереди, закручивая спиралью миллионы разноцветных огней, горящих ярко и призывно, простиралось нечто. Оно манило и завораживало степенным движением не то магической энергией, не то силами самих богов. Отверженный привык называть это жизнью, капитан именовал их совсем иначе. Спираль казалась необъятной. Она, в противовес окружающей темноте, излучала мягкий свет, от которого внутри становилось тепло и спокойно.

— Это звезды, Малёк.

Голос капитана, потеряв громогласный тон после шторма, звучал хрипло и устало, напоминая гальку, что перекатывается под бурлящей пеной на каменистом берегу. Обернувшись, юнга увидел совершенно пустую палубу и Фанатика, стоявшего у штурвала. Грахго смотрел вперед, а невесть откуда взявшийся ветер играл с черными, как бездна вокруг, волосами капитана. Но лицо его даже сейчас, в минуты безмятежности, не утратило опасных, точно острие даги, черт. Он вселял необъяснимый страх в сердце юнги. Да и не только в его. Кто-то полагал, что дело в шрамах, украшавших хищное лицо Фанатика безобразными росчерками. Кто-то ставил бутылку рома на не самую добрую репутацию, которая гуляла о капитане по свободным водам. Ведь простые моряки и торговцы шептались, будто он, Фанатик, давно привык вгрызаться зубами в людское мясо. Но Отверженный точно знал, что дело в древней силе, скрытой в хрупком человеческом теле. Здесь, в невесомости, ее было видно особенно хорошо.

— Звезды? — глупо переспросил юнга, передергивая щуплыми плечами.

— Поднимая голову к небу в ночи, ты разве не гадал о том, что же там, за сотни верст от земли? — Грахго обвел взглядом темноту и всполохи, любуясь необычным, для простых людей, зрелищем.

Мальчишка смущенно молчал. Он чувствовал уверенность капитана, с которой тот вел корабль по плескающемуся вокруг мраку, и не мог понять, как они оказались здесь? Куда подевалась команда? И почему он, никчемный юнга, не подевался куда-то вместе с ними? Его сметения, страхи, волнения, подражая древоточцам, вгрызались в палубные доски, пытаясь оторвать от корабля кусок побольше. Лицо Отверженного исказила недовольная гримаса, а щупальца хаотично задвигались, цепляясь за корпус, канаты и бушприт. Грахго с нежностью провел ладонью по штурвалу, и волна --">