Фрэнсис Брет Гарт - Сочинения в трех томах. Том 1

расизма, сочувствие к тем, кто считался существом второго сорта, стало одной из причин того, что Брет Гарт оказался в Америке «не ко двору». В 1878 году он уехал в Германию, служил консулом в захолустном городке, затем с 1880 по 1885 — консулом в Шотлавдии, в Глазго. Позже живет в Лондоне. На родину он уже не вернулся.

Именно в Европе ждало Брета Гарта подлинное признание. Им восхищался Диккенс. О нем писал Чернышевский и даже перевел его рассказ «Мигглс». Уже в конце XIX века Брет Гарт стал в России одним из самых популярных зарубежных писателей.

Россия отозвалась и в творчестве Брета Гарта. Знаменитое путешествие Николая Резанова в Америку и его обручение с Консепсьон де Аргельо, дочерью коменданта испанской крепости, знакомое нынешнему читателю и зрителю по поэме Андрея Вознесенского и нашумевшему мюзиклу Лейкома «Юнона и Авось», за сотню лет до них было воспето Бретом Гартом в балладе «Консепсьон де Аргельо».

Первое стихотворение Брет Гарт опубликовал в одиннадцать лет. Однако же это не самая сильная грань его творчества. Более популярны были его пародии на европейских и американских писателей — Диккенса, Шарлотту Бронте, Дюма-отца, Виктора Гюго, Фенимора Купера и других. Несколько удачных пародий представлены и в нашем трехтомнике.

Умер Брет Гарт в 1902 году — за письменным столом, с пером в руке.

Своеобразие его героев и героинь, острота сюжетных поворотов, необычный колорит Калифорнии самого романтического ее периода и сегодня привлекут читателей. И еще не раз отзовутся в сердцах строки Николая Асеева:

Я вновь перечитываю Брета Гарта,

и снова раскидывается передо мной

Америки старая пыльная карта

своей бесконечной степной шириной.

Эдварда Кузьмина

ГЭБРИЕЛ КОНРОЙ роман

Перевел А. И. Старцев

Книга первая НА ПОРОГЕ

Глава 1 ВОВНЕ

Бело. Кругом бело. Даже если взобраться на самую высокую из здешних вершин, чтобы глянуть на юг, — а окрестность открывается оттуда на добрые пятьдесят миль, — то и тогда не откроется взору ничего, кроме снега. Снег засыпал яры и ущелья, одел белым саваном каньоны, преобразил водораздел в подобие чудовищного могильника, укрыл основания сосен-гигантов и с верхушками упрятал молодые сосенки и лиственницы, облил белой глазурью по краям чаши озер, таких тихих сейчас и недвижных, и простерся — словно застывший волнистый океан — вплоть до самой линии горизонта. 15 марта 1848 года калифорнийская Сьерра была под белым покровом, а снег все валил и валил.

Он шел уже десять суток. Он падал на землю изящными ледяными кристаллами, мокрыми губчатыми хлопьями, прозрачными легкими пушинками. Из свинцовых туч он шел ровно и медленно, с багряно-черного неба валился плотной массой, а когда по небу проносились разорванные облака, они метали снег длинными струями, словно белые копья. Он падал беззвучно. Леса задыхались от снега, ветви деревьев изнемогали под его тяжестью; он захватил, пропитал, взял в полон и небо и землю; он укутал, устлал мягким ковром гулкие утесы и звенящие эхом склоны гор, обрекши их на безмолвие. Самый резкий порыв ветра, самый яростный вихрь не мог теперь вызвать ни жалобы, ни вздоха у скованного снегом, окаменевшего леса. Сук не хрустнет, хворост не затрещит. Перегруженные снегом ветви сосен и елей отламывались от стволов и падали на землю в молчании. Безмерная, бескрайняя, необъятная тишина!

Ни малейшее дыхание жизни, ни малейшее движение не нарушали строго очерченный облик этого заколдованного пейзажа. Вверху не было привычной игры света и тени: сгущающаяся тьма бури сменялась ночною тьмой. Внизу — ни птицы над белой пустыней, ни зверя — в черном лесу. Если и обитали когда в этих пространствах живые существа, они давно ушли прочь — в низины. Нигде — ни проторенной тропы, ни следа. Если и был здесь отпечаток ноги человека или животного, его стер, замел падающий снег. Пустыня просыпалась каждое утро девственной и безмятежной; миллионы крохотных танцоров успевали отполировать за ночь снежную гладь. Но все же в самом центре пустыни, в главном форте этой суровой крепости, виднелся знак людского --">