Лев Александрович Линьков - Капитан «Старой Черепахи». Повесть

потянуло в родные места, потянуло властно, неудержимо. Так захотелось ему приклонить голову в отцовском доме, жить у моря, что, не раздумывая, не слушая уговоров товарищей, он демобилизовался первым из всех командиров. Многих не отпускали - по слухам, полк должен был вскоре выступить куда-то в Тамбовщину на подавление кулацких банд, - а его не задерживали: учли недавнее тяжелое ранение. Собрался Андрей одним духом. Сложил в фанерный чемоданчик бельишко, сухари, несколько кусков пайкового сахара, нехитрые подарки старикам, кружку, бритву, щетку сапожную - и на вокзал…

Андрей отдался думам, забыв о пестром, разноликом населении теплушки, которое шумно спорило о судьбах мировой революции и о новой экономической политике, обсуждало цены на хлеб и табак и прочее и прочее.

Кто-то пел «Реве та стогне Дніпр широкій…», кто-то, хохоча, рассказывал анекдоты, кто-то шил самогон. Кто-то усиленно расхваливал самодельные зажигалки и предлагал за полбуханки ситного целых десять штук: «Погляди, работа-то какая, без отказа служить будут. Ювелирная работа!» Четверо парней с ожесточенным азартом играли в карты.

Под потолком в жестяном фонаре вздрагивало пламя сальной свечи, и в полутьме лица людей казались неестественно желтыми и мрачными.

Андрею захотелось покурить, но табаку не было. Посасывая холодную трубку и глядя в ночную степь, он с досадой вспомнил, что едет домой почти без денег.

- Дичаем, батенька, дичаем! - извлекая из мешка кукурузный хлеб, неожиданно обратился к Андрею сидевший у самой двери седой, но бодрый старик, одетый в ватную женскую кофту. - Вот, извольте знать, чтобы не отправиться к праотцам, я обменял на кукурузу антикварною вазу и картину Айвазовского. Айвазовского - на кукурузу! - с горечью повторил старик. - От Киева до Одессы плетемся вторую неделю. Дожили!…

- По интервентам скучаешь? - с ехидцей спросил примостившийся на верхних нарах красноармеец. - А ты бы с ними и уплыл, коли не по нутру тебе революция.

- Глупости изволите говорить, милостивый государь, - перебил старик. - Я порядка требую. Я, извольте знать, профессор медицины. А в клинике у меня нет ни медикаментов, ни перевязочного материала, ни белья. Мне лично ничего не надо, - с трудом пережевывая черствый хлеб, воскликнул профессор, - но как же лечить больных? Совдеп старается помочь, обещал выделить для врачей какие-то пайки, но что он может дать?

Профессор произнес последние слова, смешно всплеснув руками, и Андрей невольно улыбнулся.

- Изволите улыбаться! - еще более разволновался старик. - А вы знаете, кто сейчас орудует в Одессе? В Одессе орудует некий Яшка Лимончик.

- А кто ой будет, твой Яшка Лимончик? - спросил маленький заскорузлый мужичок, перематывающий тут же рядом портянки.

- Главарь одесских бандитов, вот кто!… Он творит, что хочет.

- Вы бы, панаша, - извините, не знаю, как вас по имени и отчеству, - держали язык за зубами, - посоветовал старику Андрей.

- Папаша желает познакомиться с Губчека, - вставил подсевший в Раздельной бритоголовый мужчина, лицо которого было до такой степени выщерблено оспой, что казалось покрытым твердой бугристой коркой.

- Я не боюсь говорить правду. Я и в Чека скажу то же самое, - взъерошился профессор.

Рябой извлек из кармана портсигар и протянул Андрею:

- Чего с ним болтать, закуривай!…

Пронзительно засвистел паровоз. Стуча колесами на стыках рельсов, поезд перешел на другой путь и замедлил ход.

Снаружи кто-то с силой рванул дверь, и она, скрипя, откатилась в сторону. Порыв ветра потушил огарок.

- Полундра! - влезая на ходу в вагон, крикнул высокий широкоплечий моряк и сбросил с плеча мешок, уступая дорогу взбирающимся в вагон новым пассажирам.

Голос моряка показался Андрею знакомым: «Никак это Серафим Ковальчук, боцман с эсминца «Смелый»?»

- Сима Пулемет, ты?

Моряк чиркнул зажигалкой и восторженно воскликнул:

- Андрюха! Ермаков! Ты откуда, Альбатрос?

Андрей погасил ладонью огонек зажигалки и пожал приятелю руку.

- Все дороги ведут в Одессу! До Молдаванки попутчики, поможешь?

- Какой разговор! Вот встречка! С семнадцатого года не виделись, с Севастополя…

Поезд вновь набрал скорость.

- Как вас… Сима! Вы не устали стоять на моей ноге? - послышался чей-то --">