Петр Федорович Северов - Казак Семейка, служилый человек

Пётр Фёдорович Северов Казак Семейка, служилый человек

На дальних сибирских дорогах, в отрядах служилых людей, в маленьких, обнесённых частоколом селениях, где встречались удалые путники этого необъятного края, немногие знали по фамилии казака Семейку.

Настоящее имя его — Семён — было переделано кем-то в уменьшительное — Семейка, но звучало оно не пренебрежительно, — ласково.

Люди бывалые, исходившие звериными тропами огромные просторы тундры и тайги, отзывались о Семейке с похвалою, говорили, будто дрался он в сорока сражениях и на теле его на осталось живого места: все оно было покрыто шрамами и рубцами.

Но Семейка об этих бесчисленных схватках, о своих удивительных приключениях и отважных походах рассказывать не любил. В два слова вкладывалось у него все пережитое:

— Такова служба…

А государева служба в диком, неизведанном краю в те далекие годы была очень тяжела. Исследуя новые земли, собирая, нередко с боями, для царской казны ясак — налог, который вносился обычно пушниной, мамонтовой костью, моржовыми клыками, — служилые люди уходили от Якутска (в то время опорного пункта русских на реке Лене) за сотни и тысячи вёрст. В этих походах бесследно погибали целые отряды землепроходцев: воины сибирских племён, присоединённых к России, нападали на них в таёжных дебрях, горных долинах, тундровых топях, устраивали засады при переправах через могучие реки. Многих обрекали на гибель голод, холод, цинга.

Нужна была особая закалка, воля и поистине железный характер, чтобы преодолеть все эти невзгоды и добыть для родины новые земли, а для царёвой казны — ясак.

Даже в челобитных закалённого казака Семейки, которые он слал царю, словно сдержанный стон, иногда прорывались жалобы. Он описывал, как «помирал голодной смертью», «сосновую и лиственную кору ел», «многие годы всякую нужду и бедствие терпел», «голову свою складывал, раны великие приимал»…

Однако из далёких земель Семейка и его товарищи не стремились возвратиться в город Якутск. Страшен был Якутск кровавыми делами стольника Петра Головина. Палач и самодур, Головин пытал и казнил десятки ни в чем не повинных людей; мрачная слава о нем гремела по всей Сибири.

Впрочем, бывалому Семейке не трудно было найти для себя более спокойную службу и в другом месте. Но спокойная жизнь в тёплой избе, как видно, была не по нём. Слишком любил Семейка дикие сибирские просторы, гудящие стремнины рек, неведомые заоблачные хребты, где ещё не ступала нога человека… А суровый полярный океан! Какие острова ещё не открыты в этом океане, какие звери и птицы на них обитают? А синие озера, разлившиеся до самого горизонта! Что дальше, за этими озёрами? Быть может, снова горы и реки и неведомые народы?

Бивни мамонта и моржовый клык, найденные на островах в дельте Лены; драгоценный мех соболя, чернобурой лисицы, голубого песца; золотые россыпи, сверкающие на дне ручьёв и проток, и другие сказочные богатства этого первозданного края, — все звало отважных землепроходцев вперёд, в неисхоженные дали. Не для них был домашний уют и холопьи поклоны воеводам.

В XI веке, преодолевая тысячи преград, русские люди разведали Каменный пояс — Урал и продвинулись дальше на восток, в Сибирь. В 1582 году Сибирское царство было навечно присоединено к Руси. Но где проходили границы этого необозримого края, точно никто не мог сказать. Огромная неисследованная страна простиралась на многие тысячи вёрст.

Русь издавна славилась беззаветной удалью своих сынов: не было преград, которые могли бы остановить пытливого русского человека.

Ещё обживалась Уральская земля, ещё отражали молодые русские города нашествия диких орд, а ватаги казаков и промышленников, каждая в два-три десятка человек, уже плыли на кочах — небольших плоскодонных судах и плотах по многоводной Оби, проникали в бассейны соседних рек, пробирались на Енисей, на Нижнюю Тунгуску, на Вилюй, упорно и бесстрашно прокладывая путь к далёкой Лене.

В 1632 году казачий сотник Пётр Бекетов заложил на реке Лене Якутский острог. Это постоянное поселение стало торговым центром и узлом всех сибирских путей. На запад дороги вели к Уралу, к далёкой Москве. На восток они вели неведомо куда — то ли в Америку, то ли в загадочную Японию. Никто из европейцев на --">