Петр Федорович Северов - Командоры в пути

России… К тому же, вы знаете, что такое цинга? А полярная ночь? Это — гибель!..

— Но ведь море до сих пор свободно ото льдов, — настаивал Чириков. — Быть может, через несколько дней мы достигнем Колымы. Так много сделано, осталось сделать последнее усилие. Посмотрите на матросов: простые русские люди, они готовы на любые лишения, на риск, лишь бы достигнуть цели…

— Русские люди!.. — резко прозвучал голос Шпанберга. — Об этом вы слишком часто напоминаете.

— Потому что это русская экспедиция, господин Шпанберг. Я не перестану об этом напоминать,

Наступила тишина. И в эту минуту молчания капитан отчётливо понял, что его отряд разделился на два лагеря: в одном русские с Чириковым во главе, в другом — иностранцы с крикливым Шпанбергом. На чью сторону должен был стать теперь Беринг в решении спора?

Лейтенанту Чирикову нельзя было отказать в отваге. Он рвался к разрешению древней загадки, презирая опасности полярного моря, угрозу зимовки в арктических льдах. Он не просто был лихим, рисковым моряком, — этот человек знал своё дело и полагался прежде всего на себя, на своё мореходное искусство. Если бы судно действительно достигло устья Колымы, — а ледовая обстановка в том году была особенно благоприятна, — экспедиция закончилась бы великим триумфом.

Беринг понимал это. Но верх снова взяла та самая черта характера Беринга, которая так мешала ему ещё на ратном пути.

— Мы не можем, — молвил он, — не считаться со здравой осмотрительностью господина Шпанберга. В тёмные ночи, в туманы найдём ли мы путь на Колыму? А если противные ветры принудят нас зимовать у пустынного берега? Да и судно уже требует ремонта.

И Беринг приказал возвращаться на Камчатку.

Во время этого похода была составлена карта Чукотского побережья; путешественники открыли также остров св. Лаврентия, а на обратном пути — острова св. Диомида. Стоило немного отклониться к востоку, и была бы открыта Аляска. Но «Св. Гавриил» шёл прежним, уже проверенным путём, и никто не заметил близкого, почти уже достигнутого материка…

Зимовали в Нижне-Камчатском остроге, небольшом селении из бревенчатых изб, затерянном в безлюдных отгорьях на берегу океана. В тишине этого далёкого, словно всеми забытого селения Беринг имел время обдумать весь ход экспедиции, взвесить каждое своё решение, обсудить с офицерами планы дальнейших исследовательских работ.

Алексей Чириков не скрывал своего недовольства.

— Мы были у самой цели, — говорил он, — и не решились её достичь.

Сдерживая раздражение, Беринг как-то сказал:

— Мы были у самой цели, но, возможно, и у роковой черты, за которой — гибель… Однако все это в прошлом. Что вы предлагаете на будущее, лейтенант?

— Немедленно ремонтировать корабль и весной отправляться на поиски американского материка. Мы достигнем его, я уверен, достигнем… И разрешим загадку о проливе. Как же нам возвращаться в Петербург, если задача осталась нерешённой?

С Чириковым нельзя было не согласиться, но для второго похода Беринг чувствовал себя слишком утомлённым. И когда весной «Св. Гавриил» снова поднял паруса и взял курс на восток, к берегам Америки, капитан был сумрачен и молчалив. Этот рейс, на который Чириков возлагал такие большие надежды, не только не увлекал Беринга но, казалось, наоборот, — с каждым часом укреплял его сомнения в успехе.

Шторм, разразившийся в океане на третий день похода, окончательно привёл капитана к убеждению, что корабль не выдержит далёкого и неизвестного пути. Беринг приказал возвращаться. «Св. Гавриил» обогнул мыс Лопатка и вскоре бросил якорь у Большерецка. Отсюда он благополучно прибыл в Охотск.

Весной 1730 года Беринг возвратился в Петербург.

Вот они, знакомые каменные своды Адмиралтейств-коллегий… Длинный унылый коридор. Седой швейцар неторопливо открывает дверь, и Беринг предстаёт пред молчаливыми взглядами целой дюжины высших сановников. Впрочем, не все они тотчас его замечают. Он произносит слова приветствия, а трое или чётверо вельмож даже не оборачиваются на его голос… Эта минута встречи проходит в неловкой тишине, и Берингу уже чудится, будто стоит он перед судом, решающим его судьбу…

Президент Адмиралтейств-коллегий Головин первый нарушает эту напряжённую тишину.

— Итак, вы уверены, что Азия отделена от Америки проливом?

— Да, я в этом уверен, — отвечает капитан. — Я располагаю свидетельством чукчей…

— Эти показания, конечно, очень важны, — --">