Томас Майн Рид - Всадник без головы

рассчитывает закончить путь до наступления ночи. Поэтому он и приказал двигаться, невзирая на полуденную жару.

Вдруг надсмотрщик знаками останавливает обоз и мчится к хозяину. В его жестах — тревога.

Не индейцы ли? О них ходит так много устрашающих слухов!

— Что случилось, Сансом? — спросил плантатор, когда всадник приблизился.

— Трава выжжена, В прерии был пожар.

— Был пожар, но сейчас ведь прерия не горит? Я нигде не вижу дыма.

— Нет, сэр, — поспешил ответить надсмотрщик, — я только сказал, что прерия горела и вся она стала черной.

— Ну и что же? Мне кажется, мы так же спокойно можем путешествовать по черной прерии, как и по зеленой.

— Что за нелепость, Джон Сансом, подымать целую историю из-за пустяков! — вмешался племянник Пойндекстера. — Зачем ты зря пугаешь людей? Эй, вы, негры, пошевеливайтесь! Вперед! Пошли!

— Но скажите, капитан Кольхаун, — возразил надсмотрщик, — как же мы теперь найдем дорогу?

— Зачем искать дорогу? Что за ерунда! Ведь мы ее не теряли?

— К сожалению, это не так. Дорога потеряна. Следы колес уже не видны: они сгорели вместе с травой.

— Ну и что же? Мне кажется, мы можем перейти через выжженный участок и без всяких следов. Мы найдем их, когда попадем на ту сторону.

— Да, — с горечью ответил надсмотрщик, который хорошо знал прерию, — если только там осталась другая сторона. Я, по крайней мере, никак не мог ее найти.

— Погоняй, негры! Погоняй! — закричал Кольхаун, не отвечая больше надсмотрщику, и, пришпорив лошадей, двинулся вперед.

Обоз опять тронулся в путь, но, подойдя к границе выжженной прерии, остановился еще раз, уже не дожидаясь ничьих распоряжений.

Всадники отъехали в сторону, чтобы обсудить, что дальше делать. Впереди, насколько только хватало зрения, расстилались необъятные пространства совершенно черной, выжженной прерии. На ней не осталось ни одного живого растения, ни одной зеленой былинки, ни одного зеленого листка. Впереди, направо, налево, уходя в бесконечную даль, развернулась безгранично печальная картина. Даже яркий лазоревый купол южного неба казался здесь совсем темным. Солнце не заслонено облаками, но оно как будто не хочет здесь светить и словно хмурится, глядя на мрачную землю.

Пожар, по-видимому, произошел во время летнего солнцестояния, в период созревания трав.

Сансом правильно сказал, что в прерии не осталось и следов какого-либо пути — они выжжены вместе с травой.

— Что же нам делать? — спросил плантатор; в голосе его звучала растерянность.

— В чем дело, дядя Вудли? Конечно, мы должны продолжать наш путь. Река должна быть по ту сторону пожарища. Если нам не удастся найти переправу на расстоянии полумили, мы поднимемся вверх по течению или спустимся вниз, смотря по обстоятельствам.

— Но послушай, Кассий, ведь этак мы можем потерять дорогу!

— Этого не может быть. Мне кажется, что обгоревшее место невелико. Не беда, если мы немного собьемся с дороги: все равно, рано или поздно, мы на нее попадем.

— Хорошо, мой друг, тебе лучше знать, я буду следовать за тобой.

— Не бойтесь, дядя. Мне приходилось прокладывать путь и в худших условиях. Погоняй, негры! За мной!

И отставной офицер бросил самодовольный взгляд в сторону кареты. Из-за занавески выглянуло прекрасное личико, слегка омраченное тревогой. Кольхаун пришпорил лошадь и самоуверенно поскакал вперед.

И вот хору вновь защелкавших кнутов стал вторить топот копыт восьмидесяти мулов, смешанный со скрипом колес. Фургоны снова двинулись в путь.

Мулы быстро бежали. Черная поверхность, непривычная для глаз животных, пугала их; едва они успевали коснуться пепла копытами, как тотчас же поднимали их. Мало-помалу животные успокоились и стали продвигаться более равномерным шагом.

Так караван прошел около мили. Затем снова остановился.

Ландшафт, если его только можно так назвать, изменился, но не к лучшему. Все было по-прежнему черно до самого горизонта. Однако здесь равнина сменилась неровным рельефом: горные возвышенности, небольшие холмы перемежались долинами. Нельзя сказать, чтобы здесь совсем не было древесной растительности, хотя то, что было видно, едва ли можно было назвать деревьями. В одиночку и группами росли здесь низкорослые мексиканские акации. Их ажурная листва исчезла без следа, а обуглившиеся стволы и почерневшие ветки стояли, как мрачные скелеты.

— Ты потерял дорогу, мой друг? — спросил --">