Кирилл Владимирович Косцинский - Если мы живы

Кирилл Владимирович Косцинский ЕСЛИ МЫ ЖИВЫ

Кирилл Владимирович Косцинский родился в Ленинграде в 1915 году. После окончания семи классов работал продавцом в магазине, табельщиком, грузчиком в порту, слесарем и револьверщиком, вальцовщиком и каландровщиком. В 1934 году был принят в Ленинградское пехотное училище имени С. М. Кирова, одновременно учился на вечернем отделении Ленинградского Университета. По окончании военного училища служил командиром взвода в различных частях Советской Армии на юге Украины. В 1942 году окончил Военную академию имени Фрунзе и до конца войны работал в армейских разведывательных органах; выполняя задания командования, неоднократно прыгал с парашютом во вражеский тыл. Награжден несколькими орденами и медалями.

Писать и печататься начал с 1933 года, но профессиональным литератором стал лишь в 1947 году, после демобилизации из армии.

К. В. Косцинскому принадлежит ряд книг: два сборника рассказов и очерков, несколько повестей.

…Он был один, был просто город.

А. Твардовский

1

Над городом, закрывая солнце, стояло дымное облако.

Еще ночью, километров за сорок отсюда, с берега Днепра, я заметил на юге багровое зарево. Зыбкое, трепещущее, оно исчезало временами совсем и вспыхивало вновь, освещая бесприютную степь своим тусклым, отраженным светом.

Я не задумывался над тем, что это и где горит. Да и мало ли пожаров возникало в заднепровских степях осенью сорок второго года? Я очень устал, мне надо было отдохнуть, на душе у меня было беспокойно, и, выбрав в одной из прибрежных балок место, где никто не застал бы меня врасплох, я сразу заснул.

На следующий день, частью пройдя пешком, частью проехав на скрипучей арбе оставшиеся сорок километров, я приближался к городу. Это был обычный степной город, раскинувшийся на плоском берегу Днепра. Он открылся издали, с высоты пологого холма, открылся темными силуэтами церквей и фабричных зданий, разноцветными халупами окраин, чахлой зеленью садов. Множество пыльных степных дорог, сходясь и снова разбегаясь, неся на себе следы автомобильных покрышек и отпечатки человеческих ног, вело туда, в этот неведомый мне город.

Большой и притихший, настороженный, он лежал на берегу реки; мертвые трубы заводов поднимались над ним, и где-то за домами, невидимый глазу, бушевал пожар.

Расставшись с подвезшим меня стариком, я вошел в форштадт, или военную слободку, как, по словам Быковского, называлась северная часть города. Широкая улица предместья ничем не отличалась от улицы в любом украинском селе. Окруженные глинобитными заборами, кое-где палисадниками с перевернутыми кувшинами на жердинах, белые, голубые, розовые, но одинаково обветшавшие хаты выстроились неровным рядом.

Улицы были совершенно пусты, лишь две — три человеческие тени заметил я в отдалении. Какая-то женщина, сгибаясь под тяжестью плетеной корзины, шмыгнула в один из палисадников; совершенно голый, черный, как негритенок, мальчуган, обеими руками взявшись за свой крантик, орошал раскаленную пыль во дворе другого дома.

Но чем дальше углублялся я в город, приближаясь к его центру, тем оживленнее становились улицы. То здесь, то там раскрывалась калитка, человек подозрительно оглядывался кругом и, прижимая локтем пустой мешок или придерживая корзину, трусил мелкой рысцой к видневшимся вдали фабричным корпусам. Мужчины, женщины, дети — все с мешками, сумками и корзинами — выскальзывали из смежных улиц, а навстречу им двигались другие мужчины, женщины, дети, но мешки их были чем-то наполнены, и их, возвращавшихся откуда-то, было значительно меньше.

Здесь, в предместье, уже отчетливо слышался горький запах гари. Сизая копоть медленно падала на листву деревьев, на стены домов, на лица. И я почувствовал какую-то связь между этой копотью, между пожаром и суетой на улицах.

Я миновал разрушенные корпуса консервного завода, прошел через пыльный, изрытый траншеями сад — в середине его бронзовый человек, подняв обломок шпаги, хмуро разглядывал обвалившийся фонтан — и повернул наконец в узкую улочку, круто спускавшуюся к реке. Над этой улочкой, заполненной идущими вниз людьми, над крышами домов, как по ступенькам, карабкались вверх черные, похожие на породистых баранов, клубы дыма и, сбиваясь в стадо, тянулись над городом.

Восемьдесят километров пути по занятой врагом земле были уже позади, и я --">