Вадим Иванович Кучеренко - Ветер странствий. Сборник рассказов

волосы блестят как вороново крыло, высокая, гибкая, резкая, что твоя танцовщица фламенко. Встречал я таких в Испании, в дни своей молодости. Не приведи бог встать на ее пути, а того хуже – полюбить…

Кок замолчал, задумавшись, и даже забыв о своей трубке. Моряки не торопили его, понимая, что ненароком человек затронул какие-то потаенные струны в своей душе, пробудил забытые, казалось, воспоминания, и прерви их – будешь наказан тем, что никогда не услышишь продолжение рассказа. Но немного терпения – и все вернется на круги своя. Так оно и случилось. Вскоре Александр Петрович выпустил душистое облачко дыма, а потом заговорил.

– Так вот, подкралась она к нашему кораблю, выждала момент и как кошка скользнула по трапу, а там прямиком – в каюту капитана. Ждал он ее или нет – не знаю, врать не буду. Но сразу не прогнал, а значит, что-то такое промеж них было, к морской ведьме не ходи. Уж я-то нашего капитана знаю лучше, чем любой из вас, сосунки. Не потерпел бы он женщину на корабле ни единой минуты. А с этой добрых полчаса о чем-то говорил. Видел я, что свет настольной лампы в иллюминаторе его каюты мелькает – стало быть, ходит он из угла в угол и что-то ей объясняет. А она прижалась к переборке и молча слушает, не перебивает. А это верный признак, что женщина любит без памяти. Слушала она его, слушала, потом молча развернулась и вышла из каюты. Бледная, несчастная, дрожит вся, того и гляди, чувств лишится. Я к ней было кинулся, поддержать, чтобы не упала, не дай бог, на палубе, и не осрамила наш корабль на все побережье. Но она меня оттолкнула, да так, что я едва сам на ногах удержался, сбежала с трапа и сгинула в темноте, словно и не женщина была, а дух, дуэнде.

Старый моряк смолк и сосредоточенно запыхтел трубкой.

– А капитан наш? – не выдержав, спросил боцман Миша. – С ним что случилось?

– Наутро утопился, – невозмутимо произнес Александр Петрович, выпустив облачко дыма. – Или ты забыл?

Вокруг раздались смешки. Однако боцман не унимался.

– Не знаешь, так и скажи, – презрительно усмехаясь, подначил он кока.

Уловка удалась. Александр Петрович пренебрежительно фыркнул, но удовлетворил его любопытство.

– С того вечера наш капитан в «Приют моряка» ни ногой. Раньше был завсегдатай, а сейчас обходит этот кабачок за милю. Да только я-то вижу, чего это ему стоит. С лица спал, ни разу не улыбнулся. Однако держится. Уж такой он уродился. Настоящий моряк. Для него корабль – дом родной, а море – жена. И по-другому никогда не будет. Потому он и капитан Удача. А изменит морю с земной женщиной – все, кончилась его удача, в первый же шторм пойдет корабль на дно или что хуже случится. Море – оно ревнивое, измен не прощает. Недаром в испанском языке слово «море» – женского рода…

Кок помолчал и с убеждением, которое заставило дрогнуть в томительном предчувствии очерствевшие сердца столпившихся вокруг него моряков, проговорил:

– Так что не забывайте, ребята, молиться о том, чтобы наш капитан не сошелся с той красавицей. Остальные-то ему не страшны, не такой он человек, чтобы размениваться.

Моряки взволнованно загудели, осмысливая сказанное.

– О чем это они говорят, не догадываетесь? – спросил старший помощник, кивнув на беседующих моряков.

Капитан опустил подзорную трубу и пожал плечами.

– Наверное, решают, в какой портовый кабачок пойдут, когда сойдут на берег, – высказал догадку сам старпом. – А что бы вы посоветовали, Антон Иванович?

– «Приют моряка», – сухо обронил капитан. Снова начал рассматривать берег в подзорную трубу. И когда старпом, сочтя разговор исчерпанным, уже собирался уйти, желая присоединиться к команде, Платов неожиданно добавил: – Я и сам думаю зайти в этот кабачок. Может быть, даже сегодня вечером.

Но сказано это было очень тихо, словно капитан разговаривал сам с собой. Поэтому старпом не расслышал и переспросил:

– Что вы сказали, капитан?

Капитан не ответил. Задумавшись о чем-то, он даже не слышал вопроса. И старпом ушел.

Волны мерно бились о борт корабля, слегка покачивая его, словно детскую колыбель. Сытые чайки лениво взлетали с поверхности моря и сразу же опускались, равнодушные ко всему на свете. Солнце сияло, предвещая погожий теплый вечер.

К кораблю подошла шлюпка с лоцманом. Свободные от вахты моряки

--">