Алим Тыналин - Не отступать и не сдаваться. Том 3

Глава 1. Новые вершины

Зверски затрещал будильник и я поскорее нажал кнопку на макушке механизма, чтобы не разбудить Светку. Хотя она уже привыкла и не обращала внимания на сигнал.

Я заставил себя подняться с постели и отправился умываться.

С наступлением лета вставать в четыре утра легче. Но и тяжелее одновременно.

Легче, потому что не надо превозмогать себя и бегать в лютый мороз. Хотя по утрам иногда бывает прохладно. Ну, а труднее, потому что бегать вообще не хочется. Хочется гулять с девушкой или друзьями от рассвета до заката.

Прошло всего полтора месяца с момента, как я выиграл чемпионат СССР по боксу, а все в моей жизни изменилось неузнаваемо. Взять, к примеру, квартиру.

Старую, где произошла трагедия с родителями и бабушкой, мы с успехом обменяли на другую, двухкомнатную, не совсем в центре Москвы, но и не на окраине, в хорошем районе.

Кроме того, я оформил опекунство над сестренкой, а еще нам, как круглым сиротам и потерпевшим от рук уголовников, полагались выплаты и пособия. Правда, чтобы получить их, пришлось, само собой, побегать по кабинетам и выслушать тысячи сетований от чиновников и теток-оформительниц, вплоть до «Я не виновата, что у вас родителей убили, принесите эту справку, без нее выплату не назначим».

В общем, весело и есть, что вспомнить. Денег на хлеб с маслом хватало. Благо, мне сейчас капала стипендия с техникума и вдобавок, директор «Орленка» тоже выбил мне ежемесячную выплату, как подъемные, для подготовки к будущим соревнованиям. Это чтобы я не ушел куда-нибудь в «Динамо» или ДОСААФ, тренеры которых меня усиленно заманивали к себе.

Я ведь теперь стал суперстаром. Еще не мегастар, известен, в основном, в кругах любителей бокса и людей, интересующихся спортом, но это тоже немалая часть населения. Шутка ли, один из самых молодых чемпионов СССР.

На улице, конечно, не узнавали, но фамилию уже помнили. Где-нибудь в очереди, при оформлении заказов или заполнении бланков и телеграмм, многие мужчины удивленно переспрашивали:

— Рубцов, это однофамилец боксера или он самый?

Приходилось подтверждать, что он самый. Бокс в СССР уважали и поэтому многие старались пожать руку и желали удачи в следующих соревнованиях. А они, эти самые соревнования, честно говоря, уже были на носу. И мне следовало к ним усиленно готовиться. Если, конечно, не возникнет какое-нибудь гребаное препятствие и не перережет мне дорогу.

А пока мне нужно было только тренироваться, с утра до вечера, как и требовал мой неофициальный тренер Егор Дмитриевич. Впрочем, официальный, Худяков Олег Николаевич, тоже не давал спуску. После того, как под его руководством я заработал золотую медаль всесоюзного первенства, на тренера «Орленка», да и на директора тоже посыпались награды и поощрения.

В итоге, они теперь требовали от меня соблюдения жесточайшего распорядка дня и строго следили за тем, чтобы я не отлынивал от занятий. Худяков знал про Касдаманова и его заслуги в моем возвышении, поэтому охотно отпускал меня на тренировки к Черному ворону. В общем, занимайся, не хочу.

Сквозь распахнутые окна с улицы доносились только редкие крики ранних пташек. Их тут во дворе мало. Мы ведь жили в новостройке, деревьев вокруг еще мало, только посадили, поэтому птиц почти нет.

В семь утра, через три часа, раздадутся крики молочниц и люди потихоньку начнут разъезжаться на работу. На стоянке перед домом стоит внушительное количество машин, в том числе и мой новенький «Москвич», выделенный от Федерации бокса СССР.

Я на машине ездил мало, только если куда-то по делам, в основном, старался бегать или ходить пешком. Дело в том, что Касдаманов, услышав про машину, нахмурил кустистые брови, сплюнул на землю, так как дело происходило во дворе его дома и сказал:

— Бесовское создание эта ваша машина. Смердящая повозка. Лучше отдай ее, зачем она тебе сдалась? Не вздумай на ней раскатывать по городу. Ты так всю выносливость свою похеришь. Бегай все также и ходи пешком. Тебе сейчас расслабляться нельзя.

Слово тренера — закон. Поэтому я и ездил на пузатом «Москвиче» только время от времени.

Сейчас вышел из дома, поглядел на лазурное небо, по которому плыли ранние облака, глубоко вдохнул и побежал по тротуару вдоль дома. Быстро выбрался с голого и пустынного двора, где сиротливо спали детские горки и качели, побежал вдоль улицы Красных Коммунаров по направлению к небольшому парку поблизости.

В парке на меня пахнуло свежестью от --">