Джавид Алакбарли - Бомба

посмотрим. Начало многообещающее. Этот зал пахнет старостью и большими деньгами. Если всем этим людям захотелось сегодня сюда прийти, то это явно не случайно. Видимо, это всё же не совсем обычное представление.

И тут я обнаружил, что через два ряда от нас сидят Паоло с Алисой. И ещё какая-то девушка, красота которой просто поражала. Даже на расстоянии. И она была очень похожа на Паоло. А с ними рядом, в такой же инвалидной коляске, как у Фрау, сидела бабушка Алисы. Я знал, что её бабушка находится в том же доме престарелых, что и Фрау. Вот и сейчас, увидев, что я с кем-то здороваюсь, моя спутница повернулась и поприветствовала Алисину бабушку. Это было просто замечательно. Ведь я же знал, что они терпеть не могут друг друга.

Когда-то эта бабушка была профессором московской консерватории. Неудивительно, что Алиса с детских лет знала биографии всех знаменитых композиторов и пошла учиться в спецшколу для одарённых детей. У девочки оказались весьма приличные музыкальные способности и феноменальная память. По тому, что она мне рассказывала во время нашего короткого романа, Алису порой силой отрывали от музыкальных занятий и отправляли погулять, поболтать с друзьями и просто повалять дурака.

Её бабушка, рано разглядевшая в Алисе ее талант, всё же через некоторое время поняла, что талант-то есть, но навряд ли он настолько яркий, что позволит внучке засверкать на сцене. А влачить существование аккомпаниатора или заурядного преподавателя музыкальной школы Алиса не хотела. Амбиции и талант явно оказались не соответствующими друг другу. Это был именно тот вариант, когда несостоявшиеся музыкантши идут в музыковеды. А потом они превращаются либо в музыковедьм, либо в мужиковедов. Случай с Алисой надо было бы, конечно же, отнести ко второму варианту. Хотя, наверное, когда она состарится, то тоже превратится в музыковедьму. Я говорю это не со зла. Точнее, это говорю не я, а это моя обида на Алису подаёт свой голос.

В своё время из рассказов Алисы я понял, что бабушка всё время единолично вершила её судьбу. Кратковременный юношеский роман её родителей завершился быстрым разводом. Во всей этой истории долгосрочным оказался лишь тандем: бабушка – внучка. Её мать, сделавшая успешную политическую карьеру, практически вспоминала о дочери от случая к случаю. Отец же был учёным, погружённым в свои научные изыскания. За все эти годы он ухитрялся общаться с дочкой по весьма странным правилам: он всего лишь раз в неделю появлялся в материнской квартире на Чистых Прудах, целовал свою дочь, вручал ей очередную игрушку и т.д. А потом почти тут же забывал о её существовании. Спустя годы он, как этнический немец, уехал в Германию. Мать и дочь забрал с собой. Вот, пожалуй, и вся информация, которая поневоле сохранилась у меня где-то на задворках моего сознания за три месяца общения с Алисой.

Фрау же терпеть не могла как Алису, так и её бабушку. Считала их абсолютно неинтересными существами. В свойственной ей манере она как-то достаточно жёстко дала им весьма едкую характеристику:

– Ни перчинки, ни изюминки. Пресно.

По-моему, она даже слегка злорадствовала, когда Алиса меня бросила. А может всё это были лишь мои, ни на чём не основанные измышления. Это, видимо, всегда так. Разве можно понять, отчего между женщинами возникает симпатия или антипатия? Нет, конечно. Мне, во всяком случае, такое понимание было недоступно. Ведь я даже в собственных чувствах разобраться был не в состоянии.

А потом вдруг в зале грянула самая знаменитая увертюра в мире. И это было изумительно. Эта увертюра оглушала человека. Она превращала его в ничто перед лицом рока и диктата собственных страстей. Любовь и смерть вели здесь вечный свой диалог, раскрывая нам лишь некоторые детали своего вечного противоборства. Конечно, все, кто имел отношение к этому проекту, были великими провокаторами. А ещё они были людьми, влюблёнными в музыку Бизе и обожающими фламенко. А оно, как известно, бывает таким разным и всяким. Та группа «Фламенко», которая участвовала в этом проекте была, конечно, преисполнена той безумной энергетикой, без которой фламенко не может быть в принципе.

Здесь каждый актёр, независимо от возраста и пола, был настолько погружён в эту безумно накалённую стихию песни и танца, что оставлял во всех нас ощущение какой-то невероятной искренности. Казалось, что все они просто жили в этом море страстей, прекрасной музыки, щёлканья кастаньет, зашкаливающего напора --">