Джавид Алакбарли - Любовь и голуби

памятники, но их самих фактически выдавливали из города, оставив за ними лишь право кормиться на каких-то отдельных выделенных местах. Как, скажем, у молоканского садика. Но какие же это были голуби! Я сам, когда был маленьким, подкармливал их и помню, что это были такие разжиревшие экземпляры, что еле-еле двигались. Где уж им летать на немыслимой высоте!

Дядя Маис продолжал мне рассказывать, что переезд с голубями на дачу требовал коренной ломки всего уклада жизни Тимура. Пришлось ему уйти со своего завода и из простого советского инженера переквалифицироваться в профессионального голубятника. Эти перемены не решали основного вопроса: как, и, главное, на что жить? На какие деньги кормить семью, существовать самому и, главное, как содержать голубей? Выход как всегда нашёлся сам. Когда он перевёз часть своих питомцев на новое место, у ворот появился колоритный дядечка в этакой кепке-аэродромчике. Он положил перед Тимуром пухлую пачку денег и достаточно категоричным тоном сказал:

– Вот эту парочку я забираю. Я давно к ним присматриваюсь. Только смотри. Сам знаешь ваши хитрости. Чтобы утром они опять к тебе не вернулись.

Когда он понял, что такого количества денег хватит, чтобы расплатиться с матерью, да еще останется, он дрогнул. Как будто кто-то другой вместо него сказал:

– Да, забирай. Если что нужно – заходи.

Вот так и сложился для него этот принцип мирного сосуществования в собственной семье, который и не снился никаким политикам. По ночам, когда его голуби спали, он работал сторожем. Как только какой-то вновь назначенный участковый пытался его уличить как тунеядца, он гордо показывал удостоверение, выданное ему на работе. Зато весь день принадлежал ему и его птицам.

Не выносившие даже голубиного духа, жена и три его дочери смирились с тем, что столь нелюбимые ими птицы обеспечивают им безбедное существование. Кругом все стали Тимура называть просто голубятником. Они знали, что он продает наиболее ярких птиц истинным любителям и неплохо зарабатывает на этом. Сам он, правда, несколько стеснялся этого бизнеса, говоря, что он первый в роду, кто торгует своей любовью. С его точки зрения, это была почти проституция. Торговля, тем не менее, давала немалый доход, и он справил своим дочерям достойное приданое, выдал их замуж и считал, что с честью исполнил свой долг главы семейства. И в свои сорок с небольшим он почему-то чувствовал себя почти патриархом. Дочери, зятья, внуки. Словом, все как у людей.

Правда, торговля голубями год от года хирела, да и, честно говоря, во всем городе оставалось всего лишь несколько истинных ценителей. Все это была уже, как говорится, «уходящая натура». Иногда кто-то из этих стариков присылал за ним машину и просил его поднять птиц в воздух. Пока голуби летали, все они радовались как маленькие дети. Даже если могли наблюдать эти полеты в инвалидной коляске, а то и лежа в кровати. Самое удивительное было то, что каждый из них, независимо друг от друга, произносил одну и ту же фразу:

– Эх, почему я не птица?!

А что он мог сказать им? Он ведь тоже мечтал летать и быть птицей. Так и остался в душе птицей. Птицей, не умеющей летать и на всю жизнь обреченной оставаться в человеческом обличье.

А тут судьба нежданно-негаданно преподнесла ему необычный подарок. Жена в последнее время стала жаловаться на недомогание. Обычно она приезжала к нему в пятницу с запасами на всю неделю, а в воскресенье вечером, забрав свои кастрюли, возвращалась в город. В этот раз еду привез старший зять, сказав, что теще стало совсем плохо и ее повели к врачу. Однако наутро жена появилась на даче собственной персоной. Вся из себя потерянная и немножко пристыженная.

Врачебный вердикт просто ошеломил его. Недуг оказался банальной беременностью. Муж и жена, в силу какой-то ложной стыдливости, испытывали, прежде всего, чувство глубокой вины. Первой мыслью было: а что люди скажут? Ведь внуки уже растут, а тут на тебе. Однако аборт делать было поздно и вот, таким образом, после трех дочерей появился в их семье сын. Как только мать перестала кормить его грудью и мальчик стал ходить, он забрал его к себе на дачу. К себе и своим голубям.Он рано научил сына писать и читать. Смышленому парню, который все хватал на лету, учеба давалась удивительно легко. Он и на биофак университета поступил как бы между делом, играючи. Удивив всех тем, что человек, который мог бы по баллам спокойно попасть в медицинский, желает учиться именно на --">