Надежда Костина - Семь шагов над обрывом

Надежда Костина Семь шагов над обрывом

Конфета для папы

– Я, – нехотя ответила Соня, выключив колодезный насос, и снимая с подставки тяжелое мокрое ведро.

– Соседи, стало быть. С одной криницы воду таскаем. А моя хата в конце улицы, во-о-н там зелёный забор и ворота размалеванные. Ежели чего, то…

Говорить с болтливой тёткой не хотелось. Отвечать на одни и те же вопросы – тем более. Чужое сочувствие раздражало, бесконечные разговоры утомляли, неуемное сельское любопытство казалось навязчивым и нелепым. За две недели, что они жили у тетки жены папиного младшего брата – посмотреть на беженцев ОТТУДА приходила уйма народу. Кого-то хозяйка решительно выпроваживала со двора, кого-то звала в дом, поила травяным чаем, а то и чем покрепче, знакомила с новоявленными родственниками.

– Люди у нас всякие. Одним только дай языком почесать! Другие – с пониманием. Чай не вы первые беженцы в нашей глухомани. Вон, у Степановны четверо живут. Да по селу с десяток семей наберется. Ты, девонька, привыкай к тутошним, – втолковывала маме Тамара Васильевна. – Вам у меня зиму зимовать. А там, как бог даст. Я-то не гоню. Вместе, оно веселее! Дочка с внуками далеченько. Собиралась на лето приехать, да где уж теперича. Война, она и есть война…

После таких увещеваний мама тихонько плакала, крепко обнимала пятилетнего Даньку и пыталась дозвониться папе. Папа, если был на связи, бодро рапортовал об успехах на фронте, жаловался на пересоленную тушёнку и скидывал фотки, где он жарит шашлык из купленного у местных козленка. Мама успокаивалась. Ненадолго…

Соня резко вздрогнула, возвращаясь в солнечный летний день. Женщина осеклась, вмиг посерьезнела, приглядываясь к новой знакомой.

– Провалилась?! Да?!

Соня грустно кивнула. Потом удивилась:

– А как вы..?

– Смекнула, что ты меня не чуешь? – соседка невесело улыбнулась и тяжело вздохнула. – Я, девонька, много чего понимаю. Довелось в свое время…Ты, вот что, хорош в хате от всех ховаться. У меня внучка гостит – бестолочь редкостная. Все мозги тебе вышибет. Я ее пришлю. Добро?!

– До-добро. А как вас зовут?

– Так это – тетка Оксана. Ну, или Оксана Ивановна. Ты насос-то включи, я водички наберу.

Михайловка была центром цивилизации и верхом мечтаний всех нормальных людей! Так, или почти так считал каждый из полутора тысяч ее жителей. Посудите сами: железнодорожная станция – есть! Парочка магазинов с продуктами и всякой мелочевкой – есть! Школа – 20 минут на электричке. Почитай рядом! Аптека, фельдшерский пункт – работают! А что водопровода нет, так колодец на каждой улице. А если хозяин рукастый, то и скважина во дворе имеется. Делов-то! И, самое главное, – воскресный базар. Нет, БАЗАР!!! В любую погоду все, от мала до велика, семьями и поодиночке, пешком или на велосипедах сходились и съезжались на базарную площадь «базарювать».

Тамара Васильевна, взявшись втолковывать местные порядки, предупредила с ухмылкой: кто пропускает базарный день больше одного раза, попадает под подозрение! В самом деле, разве честный человек, если не болен или не уехал по делам, может отказаться от такого счастья?! Не ходит – значит, что-то скрывает, или умер. Второе – предпочтительней. Тамара испуганно зажала рот ладонью, сообразив, что сморозила лишнее…

Соня после приезда шуток не понимала. Слишком свежи были воспоминания о чудовищных взрывах, запахе крови и смерти, о холоде сырого подвала и трупах на детской площадке. О страшной дороге в покореженном автобусе с выбитыми стеклами и посеченной осколками крышей. О том, как их, немых от ужаса, несли на руках огромные дядьки с темными от усталости лицами, как грузили в забитый сотнями таких же беженцев поезд, как они лежали на ледяном полу темного душного вагона, прижавшись друг к другу, закрывая собой маленького Даньку. Как трясло и подкидывало состав от близких разрывов, а он, уходя от обстрела, набирал скорость, унося на запад несчастных, обессиленных людей…

Город встретил промозглым дождем, холодным ветром и заботливо поданным прямо на вокзале горячим обедом. Девочка смутно помнила шоколад с изюмом и колючее теплое одеяло. Кажется, ее уложили прямо в зале ожидания, на старой раскладушке. Вокруг хныкали дети, лаяли собаки, люди пытались дозвониться родным, искали знакомых в толпе, кричали, смеялись, плакали, звали врача…