Ольга Войлошникова - Маша и Медведь-3

происшествий, никаких посетителей, уверяю вас!

Я успела встать и оправить платье — в реанимационную распахнулись двойные двери и стремительно вошла директриса. Из-за её спины выглядывала Агриппина.

Надежда Генриховна была настроена весьма решительно:

— Мария, ваша забота о живом существе похвальна, но подобное поведение, вы понимаете…

Агриппина, словно извиняясь, большими глазами смотрела из-за директорского плеча.

— Всё хорошо, Надежда Генриховна, — мягко сказала я, — успокойтесь. Который час?

— Около пяти утра, — ответила Агриппина.

— Боже, к чему поездки в такую рань?

— Милая, как вы не поймёте, — Надежда Генриховна подошла ближе, — это же скандально. Мы сейчас…

— Секунду, прошу, — я посмотрела на ветеринаршу, которая так и стояла в дверях, развешивая уши, — Лизонька, сделайте нам чаю, пожалуйста, — дверь закрылась, по коридору зашуршали удаляющиеся шаги. — Так что «мы сейчас»?

— Мы спокойно сядем в машину и поедем в гимназию, пока никто не проснулся…

Баграр шумно вздохнул и сел, разом сделавшись из большого огромным. Поморщился:

— Машунь, это кто такие?

— Позвольте представить. Это директриса моей гимназии, Надежда Генриховна, а это моя классная дама, Агриппина Петровна. А это тот медведь, о котором я говорила, Баграр.

— Весьма польщён вниманием, но что за манера наносить визиты в пять утра?

Дамы как-то сдавленно переглянулись.

— Сожалею, но я никак не смогу оставить его сейчас, — поторопилась вставить я. — Состояние слишком нестабильно.

— На вид вполне здоровый медведь, — осторожно высказалась Надежда Генриховна, — я бы даже сказала, великолепный… мнэ-э-э… экземпляр.

— Вчера он выглядел гораздо хуже, уверяю вас, — пробормотала Агриппина.

— Спасибо, дамы! — осклабился Баграр.

— Перестань, ты их пугаешь! — прошипела я. — Надежда Генриховна, я могу вернуться в гимназию только лишь при условии, что вы найдёте помещение для размещения этого медведя.

— Милая, но это же невозможно! — хором воскликнули обе.

— Почему? — ехидно спросил Баграр.

Кажется, на него напало настроение поразвлечься.

— Но… он же страшный… — ответила директриса, не вполне понимая, кому. — Это же дикий зверь, огромный, с когтями…

— Да ладно! — махнул лапой Баграр. — Я⁈ Я же не страшнее овечки. То ли дело вы, мадам. К примеру… Оу, у вас такие опасные зубы! — Баграр мастерски сделал испуганное лицо. — Я так боюсь, что вы броситесь на меня и покусаете!

— Прошу вас, прекратите! — директриса возмущённо перехватила свою сумочку. — Совершенно очевидно, что ваши зубы гораздо крупнее и опаснее моих!

— А-а, так вы измеряете опасность исключительно размерами? Не хотите же вы мне сказать, что на том простом основании, что в среднем мужчина крупнее женщины, вы всех их без исключения боитесь?

В комнате повисла неловкая пауза. Агриппина Петровна, молчавшая, спрятавшись за директрисино плечо, мучительно покраснела.

— Что, прямо вот так? — развёл лапами Баграр. — Н-ну, ладно.

И на глазах двух изумлённых дам он начал стремительно уменьшаться, пока не сделался мне до плеча. Потом до локтя.

— К-как?.. — выдавила директриса.

— Это особенности моего вида, — задушевно сказал Баграр и расплылся в радушной улыбке.

Я подумала, что даже при нынешних пропорциях директриса вряд ли согласится положить палец в зубы этому медведю.

— А… н-наоборот вы тоже можете? — совсем тихо спросила Агриппина.

— Ну, конечно, мадам!

— Ну, всё! Хватит их пугать и баловаться, — я решила прекратить уже этот цирк. — И вообще, ты уже три бусины израсходовал, а толку ноль. Давай закреплённое внушение. Ты хороший, жить можешь в дальней пустой сторожке рядом с храмом, никому не помешаешь. И поставить на довольствие!

— Маша⁈ — изумилась Агриппина Петровна, и тут Баграр начал работать.

02. ВОТ ВСЕ ПО ШВАМ И ПОЕХАЛО

БЫЛИ КОГДА-ТО И МЫ РЫСАКАМИ…

Отец Сергий был, почитай, чуть не в два раза моложе Макария, но сейчас он понимал, что двинуться в ночь, по заметённому снегом просёлку, с едва-едва затянувшимися ранами в животе, было весьма самонадеянным решением.

Он лежал и смотрел в предутреннюю облачно-ватную тьму зимнего неба. Над землёй висело абсолютно неподвижное безветрие, все --">